– Невероятно, – гибкое тело взлетало на шест, игнорируя гравитацию, изгибалось под невозможными углами и без слов рассказывало о нелёгкой жизни, болезни, перерождении, борьбе с голодом, открывшихся возможностях и новых надеждах. – После такого танца и я бы влюбился.

– Надолго ли? – как обычно, начальница значительно опустила градус моего восторга. – В диалогах ничего нового я не обнаружила. Только ещё больше укрепилась в своих подозрениях.

– Подробности не раскроете?

– Пока нет. Здесь не обойтись без чистосердечного признания. Диспетчер мне так и не перезвонил, значит, придётся действовать самостоятельно. Выдвигаемся без двадцати девять. До этого момента делай, что хочешь, – я хотел продолжить беседу и вытянуть из министерского палача ещё что-нибудь интересное. Надо лишь найти тему, которая её заденет. О любви мне знать якобы рано, родственников уже обсудили…

– Ника, а как вы стали вампиром? Я видел следы и понимаю, что на вас, скорее всего, напали, но хотелось бы узнать поподробнее. Если вы не готовы разговаривать на эту тему – прошу прощения за излишнее любопытство, – уф-ф-ф, вроде сформулировал нормально и достаточно вежливо. Вампирша, поразмыслив немного, пожала плечами:

– Я давно проработала эту травму и вполне способна поделиться историей. Она короткая и, вероятно, совершенно тебя не впечатлит. Мне было восемнадцать. Тёплым майским вечером я возвращалась домой от приятеля, с которым мы готовились к зачёту. Ну, первые сорок минут точно что-то читали и учили. На улице уже стемнело. Комендантский час, назначенный отцом, стремительно приближался, поэтому последний отрезок пути до подъезда пришлось бежать. Лифта решила не дожидаться, да и жили мы всего лишь на третьем этаже. Оставалось преодолеть один пролёт, как вдруг сбоку мелькнуло что-то непонятное, смахнуло волосы с шеи, я почувствовала боль от укуса, и практически сразу стало темно. Как позже выяснилось, вампир был небрежен: слишком сильно сомкнул челюсти, и вместо пары маленьких проколов получились здоровенные дырки в сонной артерии. Из-за этого кровь хлынула фонтаном, я быстро отключилась и всей прелести процесса трансформации не ощутила. Когда очнулась, вокруг были унылые белые стены больничного бокса. На осознание случившегося ушло несколько минут. Дальше были годы депрессии, попытки найти место в мире, первое знакомство с системой, но непосредственно к обращению это уже не относится. Такие дела, – ничего себе «не впечатлит». Представшая перед моим мысленным взором картина была откровенно тошнотворной. Помотав головой, я прогнал дурноту и украдкой глянул на открытую шею вампирши.

– Что, смущают небольшие точки вместо дыр с развороченными краями? Видишь ли, в процессе превращения кожа меняется в первую очередь. Разглаживаются шрамы, неровности, исчезают прыщи, зарастает пирсинг, если вовремя вынуть серьги. Посмертные следы, ясное дело, не пропадают, однако становятся значительно меньше и незаметнее. Кстати сказать, потеря чувствительности в этих местах – не более чем миф.

– И этот миф я уже опровергал. Не будем заострять на нём внимание, – сказал я спокойно. Полагаю, она специально ввернула последнюю фразу, чтобы оценить, насколько сильно смутится помощник. Не дождётесь: я помню ваш ультиматум и не собираюсь нарушать договорённостей. К тому же только что прозвучало нечто гораздо более волнующее разум, чем намёк на случившееся в середине февраля. – Вы сказали «посмертные», но лично я не чувствовал, что умираю, в процессе превращения. Это такое образное выражение?

– Если бы. Ты действительно умер. Все мы, боящиеся солнца и серебра, вынужденные пить кровь, чтобы функционировать, и бороться с голодом – вампиры, одним словом – умерли, а потом восстали из мёртвых. Назвать это воскрешением я не могу, ибо воскрешение подразумевает возвращение к жизни, а мы лишь существуем, и подсознание, между прочим, это прекрасно понимает. Последи за своей речью, и заметишь: ты стараешься не использовать слова «жить», «живой» и тому подобные в отношении себя и других кровопийц, – ещё одна тайна «совиного» мира, о которой я предпочёл бы не знать. Ну, раз пошла такая пьянка…