– Что это, Орех? Что случилось? Пятик сказал…

– Шишак попал в проволоку. Не подходи, пока Черничка не скажет, что делать. И не давай подходить другим.

Одуванчик повернулся и побежал навстречу Плошке.

– Барабанчик идет? – спросил Орех. – Он-то наверняка знает…

– Он не придет, – ответил подоспевший Плошка. – Он не велел Пятику говорить об этом вслух.

– Не велел – что? – недоверчиво спросил Орех. Но в этот момент раздался голос Чернички, и Орех бросился к нему.

– Вот оно, – сказал Черничка. – Проволоку держит колышек, а колышек – в земле. Вот смотри. Мы должны его вырыть. Давай, рой сбоку.

И Орех снова принялся копать, отбрасывая мягкую влажную землю передними лапами, царапая твердый колышек. Он почти забыл о товарищах, сидевших рядом. Через некоторое время Ореху пришлось сделать передышку. На его место встал Серебряный, потом Алтейка. Они уже раскопали чистый, гладкий, отвратительный, пахнущий человеком колышек на длину кроличьего уха, но он все не поддавался. Шишак лежал неподвижно. Он лежал прямо на проволоке, истерзанный, окровавленный, и глаза его были закрыты. Алтейка высунулся из ямы и соскреб с мордочки грязь.

– Сужается книзу, – сказал Алтейка. – Как морковка. Кажется, можно бы перегрызть, но зубы не достают.

– Пусти Плошку, – сказал Черничка. – Он поменьше.

Плошка сунул голову вниз. Они услышали звук расколовшегося дерева – будто мышь заскреблась ночью в стене сарая. Плошка выбрался с окровавленным носом.

– Щепки колются, и дышать трудно, но почти догрыз.

– Теперь Пятик, – сказал Орех.

Пятик торчал в ямке недолго, Он тоже разодрал нос до крови.

– Разгрыз. Готово.

Черничка ткнулся носом в голову Шишака. Голова качнулась с боку на бок и снова откинулась назад.

– Шишак, – сказал Черничка прямо ему в ухо. – Мы достали колышек.

Ответа не последовало. Шишак лежал неподвижно. Большая муха села ему на ухо. Черничка сердито прогнал ее, и она, жужжа, исчезла в лучах солнца.

– Кажется, все, – сказал Черничка. – Не слышно дыхания.

Орех присел рядом с Черничкой, его ноздри почти касались носа Шишака, но из-за легкого ветерка он никак не мог разобрать, дышит Шишак или нет. Ноги безжизненно вытянулись, живот вяло обвис, Орех пытался вспомнить то немногое, что ему доводилось слышать о ловушках. Сильный кролик может сломать себе шею, если станет рваться. А если проволока сдавила дыхательное горло?..

– Шишак, – прошептал он. – Мы тебя вытащили. Ты свободен.

Шишак не двинулся. И вдруг Орех понял, что если Шишак мертв, – почему же еще может он лежать здесь в грязи и молчать? – тогда он, Орех, должен увести остальных, прежде чем горе от страшной потери не лишит их мужества и присутствия духа, что неизбежно произойдет, останься они рядом с телом. Кроме того, сюда скоро придет человек. Может, даже уже идет – забрать несчастного Шишака – и несет с собою ружье. Надо уходить, а он, Орех, обязан добиться, чтобы каждый – и он сам в том числе – навсегда забыли все, что здесь случилось.

– Сердце мое взывает к Тысяче, ибо сегодня мой друг перестал бегать, – сказал Орех Черничке, вспомнив кроличью поговорку.

– Да, но ведь это Шишак, – сказал Черничка. – Как же мы без него?

Нас ждут, – сказал Орех. – Мы должны выжить. Тут всем есть над чем подумать. Помоги мне, я один не справлюсь.

Он отвернулся от тела и поискал глазами за спинами остальных Пятика. Пятика не было видно, и Орех побоялся спросить о нем, чтобы никто не заметил его слабости и не подумал, будто он ищет утешения.

Конец ознакомительного фрагмента.