– Да, пожалуй… Ну, тогда я тоже спрямлю дорогу: если Вам удастся выиграть это дело… только одно это дело, мы тут же открываем Вам лицевой счёт, и переводим на него… скажем, полную стоимость авиабилетов от Калгари до любой точки на карте, в которую Вы ткнёте пальцем.

Он выжидающе смотрит на меня, а я выжидающе смотрю на него. Мы оба понимаем, что решающее объяснение только предстоит. Это ещё не договор, а всего лишь преамбула к нему. Или, как сказал бы герой Высоцкого: «Это только присказка, сказка впереди».

Лагерфюрер не выдерживает первым.

– Ну, что ж: правильно молчите. Действительно, это ещё не всё… Если выиграете это дело, мы с Вами подписываем контракт сроком на один год. Подписываем задним числом, как говорят на Руси: он вступит в силу с сегодняшнего дня. Кроме авиабилетов, Вами же не помешают солидные «подъёмные»?

«Смешной вопрос!»… сказал бы я в любой другой обстановке. Но в этой давлю из себя смущённую улыбку: я пока ещё «не врубился». Не понятно, за кой хрен я получу эти «подъёмные»? И мне не остаётся ничего другого, как прямо спросить лагерфюрера об этом.

– Правильный вопрос, – одобрительно кивает головой визави. – Ваши «подъёмные» – Ваш будущий гонорар. Вы же не настолько наивны, чтобы полагать, будто мы набьём Вам карманы из альтруистических соображений?

Вместо ответа пожимаю плечами.

– Правильно, – одобрительно кивает головой лагерфюрер. – Вы их заработаете, а мы выплатим их Вам.

Осторожно кашляю в кулак.

– А что я буду делать… ну, после того, как выиграю это дело…

Замечаю удивлённый взгляд контрагента и поправляюсь.

– … если выиграю это дело?

Улыбаясь, лагерфюрер непринуждённо разводит руками.

– Ничего для Вас нового: правовая работа в хозяйстве. Приведёте в порядок внутреннюю документацию – прежде всего, правоустанавливающие документы. Законодательство о труде – для проверяющих, претензии, иски, суд – всё это тоже Ваше. В каком-то смысле, Вы будете выполнять функцию буфера.

Удивлённо вскидываю бровь.

– Между кем и кем?

– Между руководством общины и «революционным элементом».

– «Правдоискатели»?

– Они самые, – хмыкает лагерфюрер, в очередной раз довольный моей сообразительностью. И тут же лицо его покрывается серым налётом: меня уже не удивляет то, как быстро мужик переходит от одного состояния к другому. – К сожалению, «борцов за правое дело» и прочих «ревнителей чистоты учения» хватает и у нас.

– Из числа рабов? – старательно прикидываюсь я дурачком.

Как и следовало ожидать, номер не проходит: лагерфюрер косит в меня укоризненным взглядом.

– Не надо, уважаемый Александр. Рабы – это… рабы, пусть и неофиты. Конечно, они – пополнение рядов верующих, но их основная функция – другая: создавать материальные ценности, в свободное от работы время воспевая ценности духовные.

– Понял, – лаконично кривлю я щекой. – «Не собирайте сокровищ на земли» – это…

– … не для них, – «подхватывает знамя» лагерфюрер. – Установка для этой публики – с точностью до наоборот. Ничего не поделаешь: общине нужны средства, чтобы нормально существовать.

– И её руководителям – тоже, – «невинно» опускаю я глазки.

Секунд десять лагерфюрер посвящает сканированию моей поверхности. Надеюсь, не для того, чтобы выбрать кусок пожирнее. Может, оно и так, но ощущение, всё равно, не из приятных: будто-то тебя изучает рубщик мяса из гастронома. На профессиональный манер изучает.

Нагнав на меня… ну, если не страха, то разных мыслей, контрагент, наконец, с усмешкой качает головой.

– Верно, Александр: и её руководителям – тоже… Кстати, у Вас есть реальный шанс приобщиться к их числу.

– По истечении срока контракта? – «почему-то» догадываюсь я.