Я продолжала себя удовлетворять. Кончала мутно, почти не чувствовала, потому что член распирал больное горло и полилась горячая сперма.

— Р-р-р. Да, детка!

Кашляя и плюясь, я кинула своё тело в прихожую. Безошибочно угадала с дверью, оказавшись в ванной комнате.

Напугала унитаз и завалилась в душевую кабину резко включив воду.

Сейчас я протрезвею и сбегу.

***

Стояла под еле тёплой водой. Рот прополоскала. Выдавливала дрожащей рукой себе на ладонь голубое мыло. Умылась активно, скользя ладонями по лицу. Даже похлопала по щекам, чтобы побыстрее прийти в себя.

Он вошёл в кабинку и напор воды сделал побольше. Его руки скользили по моим плечам.

— А всё же, как тебя зовут? — басовито прохрипел Лёха.

Я смыла пену с лица. Запрокинула голову к широкой серебристой лейке. Струи воды были разноцветными.

Мутило. Но легче вроде становилось.

Я сделала воду холодной. Пока не задубею, буду стоять здесь и насильно трезветь.

— Лида, — ответила я.

И он замер.

Я наслаждалась отрезвляющим потоком, глотнула немного воды.

Хорошо. Становилось очень хорошо. Тяжесть внизу живота доставляла медовую истому.

— У меня маму так звали, — наклонился и поцеловал меня в плечо. Потом волосы мокрые откинул и к шее припал губами. — Лидочка, пойдём я тебе полижу.

— Не, Лёх, я кажется всё.

— Да брось. Тебя согреть нужно.

Он отключил воду и подхватил меня на руки.

Я прикрыла грудь, скрестив предплечья, пальцами в плечи свои вцепилась и затряслась от холода. Стучали зубы, я украдкой дышала. А Лёха стоял же со мной под напором холодной воды, а такой горячий... и такой сильный!

Мне тридцать один год, и я не могу похвастаться, что меня хоть раз в жизни мужчина носил на руках.

Вот, дожила.

— Не плачь, сейчас тебе сделаю хорошо.

— Обещаешь? — горько рассмеялась.

— Пацан сказал - пацан сделал.

Он отнёс меня обратно в комнату, которую я так и не могла толком рассмотреть. Вроде с ремонтом всё в порядке и ламинат светлый на полу. Лёха мимо кровати прошагал, торжественно посадил в круглое кресло. Так меня усадил, что ноги оказались выше головы. Руки у него невероятно крепкие. Мужик под мои колени так прихватил, что я руками замахала, а толку не было. Не освободиться. И я так разложена, точнее, сложена - опять открыта похабно.

Лёха встал перед креслом на колени и к моему ледяному влагалищу припал огненным ртом.

От контраста вся съежилась и захныкала.

Он вряд ли бы меня довёл до оргазма. Но удовольствие доставил.

Меня немного смущало, что я теперь в сексуальном рабстве. Но очень сладком каком-то, поэтому мучиться и страдать можно смело до утра.

Прямо на этом кресле меня и взял. Ноги мои отпустил, они упали ему на плечи. Он опять надевал резинку, целуя и покусывая мои губы. Вошёл. Но куда-то в такой позе не туда. И опять я его чувствовала… Просто не всех любовников можно почувствовать. Дискомфорт - да, вытащить желать - да. А так, чтобы мужик в тебе и пусть бы трахал – не всегда.

Мы сливались, умудрялись целоваться. Перемешались вкусы и запахи. Ноги затекли. И кажется, от толчков вместе с креслом добрались до окна, и начали шуршать ламели.

Я уже на поцелуй не отвечала, он меня сам брал и языком в рот и в лоно членом.

Хлюпало, на всю комнату шлепки бёдер об бедра.

— Да, детка. Какая же ты тугая и жаркая.

Мне казалось что-нибудь внутри лопнет. Я начала метаться, опять оргазм, опять такой, что я закричу.

— Давай, зажигалочка. Какая заводная, огнище, а не Лида.

Я зарыдала, царапая его и делая нарочито больно.

Удар оргазма, как электрошок, замерло тело. Каждая мышца напряжена. Веки. Губы. Я чувствовала такие мышцы, которые никогда не ощущала. Кончики пальцев на ледяных ногах, язык и соски, трущиеся об стальной мужской торс.