Другим моим соседом, выставлявшим свои картины в соседнем зале, был мужчина в возрасте сорока с небольшим лет. Перемещался он по выставочному залу семимильными шагами, поэтому проследить за траекторией его движения было крайне сложно. Работы этого художника были выполнены в абстрактном стиле на крупных полотнах, и в небольшом зале они висели почти впритык друг другу. Эти изображения представляли собой совокупность широких полос серого, коричневого и чёрного цвета. Создавалось ощущение, что автор этих работ по профессии – маляр, поскольку человеку, натренированному в малярном деле, не составляет труда закрасить светлой краской поверхность полотна и провести по нему толстой кистью несколько широких ровных полос в разных направлениях. Но как выяснилось, энергичный художник по профессии был не маляром, а сварщиком. Посмотрев на работы художника-абстракциониста, я предложила ему пройти в мой выставочный зал. Он согласился и стал зигзагообразно перебегать от одной картины к другой. По кислому выражению его лица нетрудно было догадаться, что мои работы ему совершенно не понравились. «Ну что же, – наконец, вынес он свой вердикт, – каждый человек волен рисовать, что ему хочется, однако, мои картины мне кажутся гораздо более актуальными, чем Ваши». Сказав это, художник бросил на меня победоносный взгляд и, активно жестикулируя, продолжил: «Я вообще не понимаю, зачем пыхтеть по несколько недель или месяцев над творческим продуктом. Кому это надо? Картина должна радовать глаз, и всего-то. Для этого, во-первых, она должна быть большой, а, во-вторых, простой для понимания. Вот, к примеру, как у меня. Взглянешь на широкую полосу и сразу задумаешься: что это? Доска от забора? Ствол дерева? Полотенце? Оторванный от кофты рукав? Пила без зубьев? Носок без пары? Длинная свая? Распиленные вдоль оси пополам безнапорные трубы, которые можно использовать в качестве водосточных желобов? А может, что-то другое? Я так думаю: в каждой картине должна быть изюминка, мистицизм, сложная для отгадывания загадка. Тогда это – настоящее искусство! А рисовать людей, цветы, натюрморты, пейзажи… Какой в этом смысл, если всего этого полным-полно вокруг нас!» «Ну да», – промямлила я в ответ, понимая, что вдаваться в дискуссии с этим напористым мужчиной выйдет себе дороже.

******

Следующую персональную выставку картин мне разрешили провести в большом здании Дворца молодёжи, культуры и спорта. Несмотря на огромное количество помещений, для выставки мне выделили небольшую часть вестибюля у входной двери. Именно там меня встретил консьерж – рыжеволосый мужчина среднего возраста, худощавого телосложения. За день до выставки я пришла развесить свои работы по стенам вестибюля, и вдруг у меня за спиной раздался страдающий, с подвыванием, плач консьержа: «А-у-а-у-а!» «Что с Вами? – забеспокоилась я и, отложив картину, приблизилась к консьержу. – Вам плохо?» «А-у-а! – взвыл он ещё раз и трагическим голосом пояснил: – Чую, конец мне приходит! Сахара в крови совсем не осталось!» «У Вас сахарный диабет?» – предположила я. «Скорее всего! – закивал консьерж. – Стоит мне не позавтракать, как живот начинает крутить, а потом мутить». «Так пойдите, скушайте что-нибудь!» – посоветовала я. «А кто тогда на входе останется?» – умоляюще посмотрел он на меня. «Вы идите, а я здесь побуду вместо Вас, все равно мне нужно развесить картины, и на это уйдет время», – ответила я. «Только ты это, за порядком смотри, как следует! – добавил консьерж неожиданно твёрдым, без болезненной интонации голосом. – Если заявится какой-нибудь алкаш или ненормальный, гони его сразу в шею! Не то натворит дел, а мне потом от директора влетит по первое число». «Хорошо, так и сделаю!», – кивнула я и стала развешивать в вестибюле картины. Несмотря на то, что консьерж отпросился у меня «всего на минутку», вернулся он на работу спустя полтора часа, немного навеселе, с крепким пивным запахом изо рта.