Но… очень скоро я получаю свежую запись лекций в «Эрарте» от совершенно незнакомого мне человека. Фамилию помню – Турундуков. Первая лекция. Вижу переполненный небольшой зал. Такое длинное, вытянутое помещение. Вижу своих друзей. Толпятся в проходе. Жилин Александр Александрович (Сан Саныч – тот, с кого и началась подписка на Гедройца) стоит у стеночки, Танечка его все-таки сидит. И другие – знакомые все лица. Вижу лицо Лурье – удивлен, не ожидал, переговаривается с устроителем. Устроитель разводит руками. Теперь-то у меня и книжка есть с этими лекциями. И диск – можно послушать. Но я видела первый миг – изумленное лицо Сани Лурье.

Новогоднее поздравление:

«Дорогая Милочка! Счастливого Нового года! Хотелось бы в нем повидаться. И почитать Ваши новые тексты. Но главное – будьте здоровы и веселы. При случае передайте, пожалуйста, мои наилучшие пожелания дорогому Геннадию Моисеевичу.

Ваш неизменно

С. Л.» (31 декабря 2012 года).

Начинается 2013 год. На долгие месяцы наша переписка прерывается.

Но в августе получаю вот такое письмо:

«Дорогая Мила,

я тут, было, запропал. Простите. В нашей жизни произошли неожиданные перемены. Пять недель назад на медосмотре рентген показал, что у меня затемнение в легком. Опускаю дальнейшие подробности. Меня обследовали, диагноз подтвердился, он оказался такой, что операция бесполезна, а нужна – и чем скорее, тем лучше, – химия и лучевая терапия. И доктора сказали: если у меня, как я упомянул, действительно имеется возможность провести лечение за границей, скорей-скорей. Мои дети перевернули небо и землю, – и вот мы с Элей уже 12 дней как в Калифорнии. Вот уже неделю, как мной занимаются в клинике Стэнфордского университета. Собственно, сегодня должны были начать уже химию, а за ней лучевую, – но диагноз немного осложнился, и потребовалась еще одна манипуляция. Которую произведут завтра. А лечение начнут через неделю. Вот такие дела, такая стала жизнь. Эля очень тут грустит, но вся жизнь покуда вертится вокруг меня и моих процедур. Она передает Вам привет. Пишите нам.

Ваш С. Л.» (28 августа 2013 года).

Мой ответ в тот же день:

«Дорогой Саня,

прочитала Ваше письмо и тут же позвонила Геннадию Моисеевичу – Вы уж простите меня. Просто Вы не можете не знать, как мы любим Вас. Ну и Г. М. все-таки врач. И сын Илья у него тоже врач, работает в клинике в Чикаго, специализация – пульмонология. Совсем недавно они беседовали о новых методах в медицине. Илья рассказал о больших изменениях в химиотерапевтических методах (именно в США, именно в этой области). Колоссальный прогресс. Так что – имейте в виду. Так победим! Напишите, не надо ли чего. Может быть, есть какие-то проблемы.

Последнее время все напоминало мне о Вас. И публикация в “Звезде”, и рассказ о Пантелееве на “Эхе”, и книжка последняя Гедройца, которую постоянно перелистываю (и боюсь, как бы чего-нибудь ненароком не украсть).

И замечание одной неизвестной девушки (в сети), что пора создать уже партию лурьеристов. Там, в сети, Вас читают и обожают.

Геннадий Моисеевич просит передать Вам самые нежные и добрые слова.

Пишите, пожалуйста. Эле большой привет.

Обнимаю Вас.

Ваша Мила А.»

Переписка наша возобновляется. На все мои письма приходит быстрый ответ:

«…Все у меня пока совсем неплохо. Организм переносит лечение ‹…› почти легко. Погода и еда способствуют. Пишу для “Звезды” текстик про Кармен, никак не кончить, но вот-вот. Литературных новостей совсем не знаю – и не присылают, – и опять-таки спасибо Вам за них. Расскажите, как Ваши дела и что Вы пишете. Геннадию Моисеевичу – самый горячий привет. Все его книжки я взял сюда и надеюсь перечитать»