Люлька расстроилась ни на шутку, что серёг ей не видать. Нил фыркнул и пошёл к гостинице. Браслет не вернул.

******

Договорился о комнате Ириней. За стойкой регистрации стояла кобыла, и Лихо пришлось прятать свой запах и лицо в тени капюшона, чтобы не распознали волка, и не дай Бог, Лихо.

Комната на первом этаже с решёткой на окне была грязной с обшарпанными стенами и старым бельём, скрывающим матрац, набитый соломой.

– Два часа, Ириней, ждёте меня в холле, – попрощался со спутниками Нил и закрыл плотно дверь номера, задёрнул шторы и расстегнул одежду. Своей широченной юбкой укрыл всю кровать, куртку кинул у изголовья. Аккуратно открепил ремни, ощутив, что Алёнка к нему приклеилась. Тонкая, как лепестки роз, кожа слишком тесно прижималась к его телу, и могла врасти. Поэтому менять позы было необходимо как можно чаще.

Нил аккуратно выпрямил её ноги, они вытянулись вдоль его шерстяных ног. Лёг на кровать, уложив Алёну на себя, спиной. Голову поправил, чтобы прямо в потолок шёлковой лентой смотрела и не скатывалась.

Пошарил рукой, дотянулся до кармана юбки и извлёк приготовленный шприц. Зелье регенерации он вколол себе в бедро. Достаточно болезненная инъекция. Вначале чувствовалось, как скопилась в мышце. Но потом медленно со жжением потекла по крови в ногу к ступне. А потом пропадала, разносясь по всему телу. Морило в сон, Нил не стал сопротивляться тяге. Глаза закрыл и уснул.

Сон он контролировал частично. В голове роились приятные образы.

Он шёл по золотому пшеничному полю. Собирались низкие грозовые тучи, и жаркий ветер приятно обвивал тело и трепал его отросшие волосы. Впереди бежала женщина. Он плохо её видел, но слышал смех, она задорно подпрыгивала.

На сердце радость, и счастье в душе поселилось. Он сам улыбался и даже усмехнулся, нравилась ему её жизнерадостность.

У Нила Лихо было три жены. Первая – Прасковья, впоследствии она взяла имя Люба, была его старше и никогда вот так не плясала и не веселилась. Строгая дама. Ещё маленькая волчица попала к нему в жёны. Слабая и капризная. Тоже ведь не веселилась и не смеялась, только свои маленькие права качала. Поэтому точно Нил Лихо знал, что впереди него бежала молодая женщина, полная жизни и энергии. Алёна. Да, во сне она была именно такой, сильной и привлекательно-интересной.

Он следовал за ней через всё поле, расставил руки в стороны, колосья щекотали его ладони, и волк вдыхал полной грудью запах родины.

Здесь сосновые леса, в них поля, река и маленькая деревенька с мощёными улочками и ровными добротными домами. Скрипят на ветру мельницы и кричат утки.

И у Нила слёзы накатывали.

Он так хотел домой!

Замучился скитаться по миру, бегать Диким и всё время бороться за жизнь.

Вот его будущее! Она! Его Алёнка бежала впереди. Когда-то они обнимались, лёжа в постели, и мечтали, как будут жить в своём поселении на природе в мире и спокойствии, родятся у них девять детей. Он обещал ей зимний сад, она ему ажурные блинчики на кефире по утрам.

У них родилось всего двое детей. Ещё семь…

– Ведь мы так хотели, – прошептал Нил, с горькой улыбкой на лице. – Алёна! Алёна, остановись, там Сумрак!

На золотое поле из леса выбирался чёрный туман. Нил рванул вперёд к своей женщине, которая испугалась и замерла.

Сон повернул Нила с ног на голову, он куда-то летел и очутился в чёрном тоннеле подсознания.

Можно оборотню заглянуть внутрь себя, окажешься вот в таком месте. Откуда попадал свет непонятно, над Нилом горели два жёлтых глаза его волка Лихо.

– Выйду в «прямой эфир», – уныло сказал Нил, поплёлся вперёд.

– Зачем? – возмутился Лихо. – Нил Ильич, не чудачь! Нельзя будущее смотреть и в астрал выходить! А Сумрак подцепишь, что я Альфе скажу?