На сей раз Галина Ивановна твердо для себя решила, что, как только этот мужик уедет, она немедленно сходит к соседке и толком у неё разузнает, что это за мужик, откуда и что это они делали в хлеву.

Под нескрываемым прицелом соседских глаз Татьяна пригласила Сергея в дом. Мельком она успела заметить, что когда Сергей разувался в прихожей, то у него были надеты не шерстяные носки, как обычно, а очень умело повязаны серые байковые портянки.

– Да он не штабист какой-нибудь, а точно военный, да ещё и опытный в походе.

Она знала, что такая портянка, умело обмотанная вокруг ступни, куда лучше любого шерстяного носка. Однако портянки и его часы так не вязались друг с другом, всё равно как фрак с кедами. Эта «шероховатость стиля» занимала её, но недолго. Она даже и не подумала расспросить о портянке и часах, что непременно и сразу же сделала бы Галина Ивановна. Татьяна считала, что если нужно, человек расскажет сам, и задавала вопросы только в крайнем случае, когда это было непременно важно и, более того, уместно.

Сергея тоже очень удивила сервировка стола. В простой крестьянской избе со старинными кроватями, столом и лавками, вдруг появилась фарфоровая супница, изящные тарелки и серебряные столовые приборы. Хлеб был нарезан, как в ресторане, и рядом с приборами лежала накрахмаленная салфетка. Соль и перец умещались в изящном хрустале.

Горячий борщ из супницы источал такой аромат, что Сергей уже третий раз за короткое время сглатывал слюну и совсем уже пришел в крайнее нетерпение, когда Татьяна принесла такую же изящную хрустальную штучку с горчицей и маленькой серебряной ложечкой. За ней на столе оказалась сметана в белоснежном соуснике.

– Давайте есть, а то остынет, – и Татьяна зачерпнула из супницы полный половник красного наваристого борща и ловко налила его в тарелку, недолго подумав, сразу налила и второй, поставив перед своим гостем это кулинарное чудо, что безошибочно определил по запаху Сергей.

– Ну, у Вас и сервировка!

– Не скрою, имею слабость к красивой посуде, – улыбнулась в ответ Татьяна, наливая борщ и себе.

Красота сервировки непостижимым образом превратила обед в какую-то приятно сакральную церемонию. Татьяна с улыбкой внутри наблюдала, как Сергей аристократично погружал ложку в пахучее пространство жестом от себя, подносил ко рту и поглощал без единого звука, уверенно откусывая от треугольника ржаного хлеба.

Без церемоний Татьяна налила своему гостю и себе добавку. И, к её радости, борщ был съеден весь без остатка.

– Уж простите, второго не готовила сегодня. Так что перейдём сразу к чаю.

– Какое второе? Такой борщ заменит всё на свете! Поразительной вкусноты и красоты борщ!

Тут раздался стук в дверь. На пороге стояла Галина Ивановна. Не в силах дождаться отъезда незнакомца, она под благовидным предлогом одолжить хлеба решила присмотреться к незнакомцу лично.

– Добрый день, приятного вам аппетита! Соседушка, у тебя хлебца чуток не найдется, а то, вишь, обед, а у меня-то весь хлебец вышел. Сама знаешь, в магазине нынче нет, вчера раскупили. Не рассчитала я, – тут Галина Ивановна нарочито виновато вздохнула.

– О чем речь, конечно, одолжу. Четвертинки хватит? А то пожалуйте с нами чай пить. Борща, извините, нет уже, весь съели.

– Чайку? А пожалуй, что и выпью. Любо дело – кишочки-то прополоскать, – игриво заявила Галина Ивановна и быстрым шагом просеменила к столу.

Татьяна быстро убрала со стола тарелки и принесла три пары фарфоровых чашек и за ними из того же сервиза большой фарфоровый чайник.

– Я-то ей говорю, что ты всё церемонии разводишь? Такой-то посуде только в буфете стоять, а она на каждый день пользует! Хотя какой у неё буфет… – и Галина Ивановна кивнула головой на старинный ободранный буфет, в незапамятные времена выструганный крепкими крестьянскими руками и покрашенный неопределённого цвета краской.