. Наложили компресс из спирта, полоскала какой-то гадостью и играть смогла. Лизавета и Саня удрали на трамвае от холода. Дома все чисто, все оклеено, масса цветов и огромных букетов из осенней зелени, даже на моей двери висела гирлянда дубовая – это Люба разукрасила. Ну вот и пошла трепотня, телефоны, а я все вспоминаю синюю калитку, свое окно, каждый камушек, слышу всплеск моря и… не нравится мне тут. Тесно в комнате, задеваю все вещи. Надо было развешивать все по стенам, и как-то нехотя все делаю, понемножку. В театре нерадостно. Много больных. Завадского припрятали[170]. Старики все в сборе, кроме Леонидова и Подгорного, кот. еще за границей. «Фигаро» дважды отменили из-за отсутствия Юр. Алекс. – готовят нового графа[171]. Сегодня отменен «Вишн. сад»: болен Баталов – Лопахин. На днях был у нас на «Воскресении» – Рабиндранат Тагор с свитой индусов. Я должна была в первом антракте быть с ним[172], поить его чаем. Чудесный иконописный старик – говорит тихо (по-английски), да еще борода и усы – плохо его разбираешь. В какой-то черной рясе. Был у меня молодой очень приятный француз, кот. собирается писать о «смехе Чехова» – тема интересная. Еще повидаюсь с ним. Тагор тепло и любовно говорил о Чехове. 28-го будем играть «Дядю Ваню» в Ленинграде (антреприза Вишневского)[173] – два раза в один день.

Да, после «Вишн. сада» я приехала домой с Лизаветой, поужинала, и вдруг мне стало обморочно – доплелась до дивана и лежала почти без пульса, то же, что у меня было после Партенита[174]. Завтра меня принимает Шервинский, пусть прослушает и простукает. Напишу тебе.

Саня сегодня говорила Любе, что она собирается поступать на фабрику, что ее сестры и подруги зарабатывают по 100 р. и что там веселее. Я очень загрустила. Хочет записаться на биржу. Буду с ней говорить. Ее очень сбивает вся семья и жених. Ну что ж!!

Мне никуда не хочется ходить. Сижу дома. Сегодня только пойду с Лордом в кино. Ада в Праге. Пишет, что доктор поздравил ее с счастливым исходом болезни, говорит, что это редкий случай такого исхода. Ведь она была при смерти. Оличка все пишет. Миша в диком восторге. Написала рассказ о старухе-нищей и о собаке – говорят, трогательно до слез. Целую, обнимаю тебя нежно. Твоя Оля

19. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

19/IX-30 г. [Ялта – Москва]

Купила подходящую открытку[175] и хочу тебя поздравить, моя родная и дорогая!! Постарайся быть здоровой и счастливой, соответственно твоему возрасту, конечно!.. Пусть гурзуфский катер услаждает тебя своим ревом еще долгие и долгие годы и привозит для тебя любимых людей!.. Кажется, достаточно хороших пожеланий. Очень грущу, что не могу присутствовать на торжестве и прослушать «Глядя на луч…» О, вспомяните меня одинокую и тоскующую!!..

Утром 10-го хотела приехать проводить, но не хватило сил. 11 и 12-го море было, как зеркало, и было жарко, хотелось в Гурзуф. Сейчас оно бушует ради равноденственных дней. Левочку и Любочку поздравляю с новорожденной.

Крепко целую и обнимаю. Поправляюсь, но ноги становятся все тоньше и изящнее. Маша.

Лорда и Еликончика поздравляю.

Пишу на почте.

20. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

24 сент. 1930 г. Москва [В Ялту]

Милая Маша, как приятно было получить в ящичке кусочек ялтинского сада – спасибо, дорогая. Цинии и желтые шапки доехали вполне благополучно, бессмертники в воде все распушились, только петунии зачахли.

22-го я играла «Воскресение», так что прибыла домой около 12. Стол накрыла раньше. Должно было быть 12 челов.: Книппера, Чеховы, трио гурзуфское[176], Павлик, но приехал Вово – 13-ый и ночью пришла – о ужас – Кундасова. Лорд принес четверть водки и 2 б. Абрау, Лева – 2 б. Абрау и Вово – одну – чувствуешь? Закуски были: редька в сметане, свекла натертая с чесноком и поджаренная, черный хлеб, зажаренный в сале, яичница с помидорами, затем два пирога с капустой и кусочек свинины. Сели за стол в 12 ½ ч., т. к. Володя пел в «Снегурочке»