Ой, сказала Керидвен.

Гигантский кот потянулся ближе и ткнулся носом ей в шею. Керидвен засмеялась и зарылась лицом в густой мех.

– Ага, попалась! – шепнул над ухом уже человеческий голос.

Ой, мамочки мои, успела подумать Керидвен. Ой, мамочки.

Закат растекался над соснами, заливая небеса золотым, розовым и фиолетовым. Большая сиреневая туча рвалась клочками, подсвеченными снизу – и все небо было в пятнах, как распластанная леопардовая шкура. Это было первое, что Керидвен увидела, когда смогла открыть глаза – смогла смотреть по сторонам.

– Ох, – выдохнула она.

Эльфин тихо засмеялся.

– Да, – наконец, сказала Керидвен. – С твоего пола отличный вид.

– А серьезно, чего ты ожидала?

– Ну… – Керидвен потерлась носом о его плечо. – Я думала, ты живешь во дворце. Таком, раззолоченном. C мраморными лестницами, колоннами… И кровать у тебя такая… высокая, и с балдахином. – Она засмеялась. – Кажется, у Каммингса в лавке была книжка про «Спящую красавицу» с картинками. Это оттуда.

Эльфин приподнялся на локте и заглянул ей в лицо.

– Да, – серьезно сказал он. – Ты же попала в сказку, в конце концов.

Он наклонился, горячее дыхание скользнуло по ключицам вниз, вниз, вниз, и ответить она уже не смогла.

Керидвен проснулась от чувства, что она одна, холодного, как лезвие. Она села. Ночь затопляла комнату-пещеру почти непроглядно – и от этого только острее становились все остальные чувства. Где-то далеко внизу шумел водопад. Пол был теплый, будто нагретый. Холодноватый ночной воздух скользил по коже, и от этого только горячее было тепло, собиравшееся под складками ткани. На ней остался эльфиновский запах – сладкий и соленый одновременно – но его самого не было. Керидвен закуталась в одеяло – тонкое, как платок – и подошла к краю.

За краем стояло небо в незнакомых звездах, и тихо дышал лес до самого горизонта.

Такой большой мир…

Камелот остался далеко позади, как берег.

Авалон плыл в ночи, беззвучно омываемый морем огней, и, беззвучно покачиваясь, плыла внутри нее самой наполненная звездами ночь. Они сходились, изнутри и снаружи, как две ладони, и тонкая пленка между ними и была она, Керидвен.

Впереди была непроглядная, как ночь, неизвестность, но сейчас весь мир обступал ее, приникая к самой коже, и при этом – расступаясь, оставляя место для нее самой.

С нами ничего не может случиться.

Это была не мысль – чувство, возникшее где-то под вздохом, всплывшее вверх и разлившееся по коже изнутри, до самых кончиков пальцев.

За спиной возник Эльфин – она ощутила это раньше, чем увидела или услышала. Подошел и поцеловал ее в открытое плечо.

– Ты уходил.

– Нужно было… Все хорошо?

Керидвен кивнула.

– Тут так тихо… у тебя даже стены нет. Ты не боишься, что кто-нибудь заглянет… не вовремя?

– Никого нет на день пути вокруг. Только мы с тобой.

Темнота вокруг него чуть расходилась, и зрачки поблескивали лунным.

– Это твоя земля?

Эльфин покачал головой.

– Я не… не она. Не эта земля. Не эти деревья, не эти травы, не эти птицы, не эти звери… я живу здесь, они живут здесь, я знаю, что здесь творится, никто не придет сюда без моего ведома… но я не они. Они не я. Таков был уговор. Это было правильно. – Он шагнул к ней и обнял за пояс. – Ты как будто в тоге. Такая красивая…

Керидвен повернулась в его руках.

– Да и ты, милый, тоже ничего!

Целоваться, смеясь, сложно. Но можно приноровиться.

Лес был дикий, то темный от высоких сосен, то светлый от березовых стволов, с густыми разлапистыми папоротниками, зарослями доцветающего шиповника и то и дело возникающими кругами рыжих волнушек – но дело было не в нем. Дело было в Эльфине.