Меня никогда в жизни не било током, и я не знаю, что это такое, но, наверное, это то, что я ощутила, когда сильные руки Сальвы сжали мою талию, а лицо оказалось в нескольких миллиметрах от моего лица. Он изменился. Стал мужчиной. Красивым, ярким, знойным, с влажным бархатным взглядом и легкой щетиной на скулах. От него все так же пахло лаймом и сигарами. И золотое кольцо вокруг черных радужек расширилось, затягивая меня все глубже куда-то, где я точно не смогу выжить. Этот смерч сломает и сотрет в порошок маленький сиреневый вереск.

– Подслушивать нехорошо, малая!

Грозно сказал, сканируя взглядом мое лицо, и я опять почувствовала себя мелким, невзрачным тараканом. Особенно рядом с ним… таким взрослым, высоким, сильным и таким красивым. Вдруг мелькнула мысль, что девушки сходят по нему с ума. Стало больно. Как будто я прямо сейчас увидела его со всеми девушками с гламурной внешностью, виснущими на нем в соцсетях. Захотелось его стукнуть. Каблуком по коленке. Как в детстве.

– А если бы меня здесь не было, кто бы поймал тебя?

– Хватает желающих, поверь, Верзила!

Радостный блеск в его глазах тут же погас, и они царапнули, как ржавым лезвием, так, что невольно поежилась.

– Желающих потрогать твои кости?

Продолжал все еще удерживать меня своими горячими руками.

– И не только кости.

Вырвалась наконец-то из его объятий и ощутила на себе этот взгляд. Тяжелый, мрачный, мужской. С головы до ног. Задерживаясь на талии, на груди, возвращаясь к лицу.

– Больше я ничего не заметил, малая. Ешь побольше капусты и виси на турнике. Как была шмакодявкой, так и осталась.

Сволочь! Какая же он наглая, мерзкая сволочь! Не удержалась и пнула по ноге.

– Ах ты ж маленькая дряяяянь…, – скривился от боли и потянулся ко мне, чтобы сцапать, но тут же выпрямился, складывая руки за спиной.

– А вот ты где, сын. Мы устали тебя ждать и вышли на свежий воздух.

Альфонсо и мой отец. Я даже не заметила, как они оказались на улице под окнами кабинета. Судорожно сглотнула и стиснула руки, боясь посмотреть на отца, который смирил меня яростным взглядом.

– Добрый вечер, синьорита. – Альфонсо мне улыбнулся и тут же повернулся к папе. – Это твоя дочь, Микеле? Какая красавица выросла! Редкостный цветок. Ты нарочно ее прячешь от всех?

– Юлия сосватана, после ее Дня рождения состоится помолвка, и через месяц она поедет к своему жениху в Бруклин.

Я быстро посмотрела на Сальваторе и увидела, как он стиснул челюсти.

– Мои поздравления тебе, Мик. Невиданная красота. Надеюсь, ее жених достоин такого счастья.

– Более, чем достоин. Он уважаемый человек. Честный и порядочный…

Прозвучало двусмысленно. Как будто эту фразу можно было бы продолжить «не то что вы»… Я поежилась, ощущая эти невидимые флюиды враждебности, или мне показалось? Они же помирились. И даже приезжали к нам с Марко.

– Да, порядочность в наше время весьма редкое качество, а преданность и подавно. Идемте в дом. Думаю, твой управляющий уже нашел все нужные документы.

Я ждала, спрятавшись за шторкой, пока уедет их машина… а точнее, ждала, когда увижу его издалека. Как распахивает дверь перед отцом, давая ему первым сесть в машину, как садится сам за руль.

Издалека он совсем не похож на Сальву, которого я знала… издалека он Паук. С вкрадчивыми движениями накачанного, спортивного тела, хищным поворотом головы и таким же профилем с носом с небольшой горбинкой, который делал его лицо еще более мужественным.

Внутри все сжалось от тоскливой мысли, что я его больше не увижу. Что меня на самом деле отдадут за Косту и увезут в Америку.

Весь оставшийся вечер я так и не вышла из комнаты. Я рисовала в своем скетч-буке полупаука-получеловека, удивительно похожего на Сальваторе ди Мартелли, пока не услышала под окнами тихий свист. Вначале думала, мне показалось, но свист послышался снова. Какая-то знакомая классическая мелодия. И только один человек мог ее насвистывать…