Вот и конец нашей эпопеи. Из-за камней появляются улыбающиеся лица боевиков. Нащупываю за пазухой последнюю гранату. Один из боевиков подходит к Радеку.

– Ты Ибн-Кальб? ― спрашивает.

– Да, ― отвечает Радек.

– Мы не воюем с Ибн-Кальб. Говорят, Хамид воевал, ― нет теперь Хамида и рода его нет. Говорят, нельзя воевать с Ибн-Кальб.

Не могу поверить, ― боевики уходят. Мы перевязываем наши раны, а затем без препятствий грузимся в сетку. Пока меня тащат вверх, теряю сознание.

Очнулся я в армейском госпитале, рядом на соседней койке ― Радек. Первичная операция по удалению осколков из моих ног, церемония награждения нас с Радеком орденами «Спасителя Отечества», а затем мы вместе с Радеком на самолёте летим домой. Я – в знакомый мне госпиталь, где встретил Розу, а Радек демобилизованный ― туда же, оказывается, там его дом, а Роза ― это его сестра. Вот неожиданное совпадение!!!

Четыре сна Розы

Так бы я назвала рассказ об этом периоде своей жизни. Мне уже девятнадцать лет, приближается двадцатилетие. А двадцать лет ― время подвига для людей Дханы, время, когда женщины рожают своего первенца. Я пыталась ощутить, что я должна делать. Но ничего не ощутила. Поэтому я купила красного шёлка и села шить себе свадебное платье. Туфли мои будут чёрные, также чёрным будет и узор на платье. Такие уж мои цвета: красный и чёрный. Красные губы, чёрные глаза и волосы.

Я была оторвана от своего мира, от своего племени. Даже пророческие сны мои пропали с тех пор, как я прибыла на Землю. Но вот прошлое напомнило мне о себе. Мне приснился пророческий сон. Пророческие сны, знаете ли, всегда можно отличить от обычных ― они как бы более реальные и чёткие, и ими нельзя управлять по собственному желанию, как это можно делать с обычными снами.

Так вот, приснилась мне моя комната. Я сижу на диване и кормлю грудью малыша. Дверь открывается, и входит неизвестная мне женщина лет пятидесяти, загорелая, в цветастом платье. Но во сне я её откуда-то знаю. Здравствуй, ― говорю, ― Делла. А она бросается мне в ноги и плачет. Вот и весь сон, вроде бы ничего особенного, но мне содержание этого сна показалось очень важным.

Прошёл месяц или чуть более. Я уже окончила обычную школу и параллельно школу медсестёр и работала медсестрой в госпитале. Вдруг вбегает в сестринскую мама Валя, очень взволнованная, и прямо с порога говорит:

– Там цыгане! Требуют тебя!

Меня это ничуть не взволновало. Раз я назвалась именем умершей цыганки, то, естественно, меня должны навещать цыгане ― родственники настоящей Розы. Я даже удивлялась, почему они меня не навещали ранее. Я спустилась в сад. Там была целая толпа цыган. В толпе я увидела знакомое мне по сну лицо Деллы.

– О Деллочка! ― я сразу подошла к ней.

– Узнала, Розочка, узнала! ― сразу защебетала та, переходя затем на цыганский. – Посмотрите все, какая красавица выросла, совсем не похожа на ту замухрышку, которую мы здесь оставили!

– Делла, я уже забыла цыганский язык, я, наверное, и всех остальных забыла, кроме тебя.

– Ещё бы! Кто тебя выхаживал во время твоей болезни!? Только Делла! А остальным и дела нет до больной девочки. Вон твой брат Рупа, ― помнишь?

– Нет, Делла.

– И неудивительно, последний раз ты его видела, когда тебе было пять лет, а потом он лет десять бродил неизвестно где.

– А где мои родители?

– Бедные Янко и Фила! Когда я сказала им, что ты обязательно умрёшь, то они так были убиты горем, что ушли из табора неведомо куда.

– Откуда же ты, Делла, взяла, что я должна была умереть? Видишь, я жива!

– Такой уж мой талант ― знать прошлое и будущее людей. Гадалка я!