Анна слушала ее и испытывала внутреннюю тихую радость за Марину Викторовну. Да, жизнь интересная штука! Она восхищалась старшим сыном Марины Викторовны. Ведь если бы не его поддержка, неизвестно, чем бы это все закончилось. Он матери жизнь спас, от маленького братика не отрекся. Хотя мог бы. Самое главное, что Анна опять увидела прежнюю Марину Викторовну: такую настоящую, искреннюю. Не было сумасшедшего эйфоричного состояния, какой-то неестественной безумной жажды жизни, разрушающей все на своем пути.

Клиентская база Анны постепенно увеличивалась. Вместе с тем, рос интерес к ней со стороны коллег. Кто-то спрашивал у нее совета относительно инъекционных техник, лечения акне, кто-то стал даже своих клиентов ей отправлять, например, с дерматологическими проблемами. Но были и такие, которые завидовали Анне и пытались хоть немножко, но подпортить ей жизнь.

Анна то время, когда не было клиентов, не бегала за ними, а писала кандидатскую диссертацию. Как-то над ней даже посмеивались на кухне Света с Ольгой и Кариной.

– Наша новенькая все что-то пишет у себя в кабинете. Ей бы в писательницы идти, а не место косметолога занимать. Косметолог должен с клиентом работать, а не книжки писать, – раздраженно говорила Карина.

– Да, если клиенты есть, а если нет, то пусть хоть пишет. Бумага все стерпит. Люди не бумага, не стерпят, – ехидно смеялась Ольга, зная прекрасно, что не клиентки к Анне не хотят записываться, а ей их просто не записывают.

Был даже такой случай. Анна попросила свою знакомую Леру записаться к ней на процедуру через администратора. Лера позвонила с желанием записаться к Анне, но ей сказали, что лучше к Ольге ее запишут. Ольга делала бесплатные «левые» (то есть через кассу их не проводили) процедуры родственникам старшего администратора Татьяны. Поэтому клиентами была обеспечена.

«Понабрали этих косметологов. Не продохнуть, – не успокаивалась Карина. – Вот раньше красота была. Помнишь, Оль? Мы вдвоем с тобой были. Клиентов тьма. Еще и Маргарита нам серьги с бриллиантами дарила да на обучалки возила. А теперь вот ерунда, а не зарплата».

«Но, уж вы не жалуйтесь! Вы укололи – и кругленькую сумму в карман положили. А мне день пахать надо за эту сумму. Пятки шоркать да ногти стричь, – возмутилась Света, – Да еще некоторым носки снимай. Вчера ко мне пришел муж нашей хозяйки на педикюр. Сел на кресло, ноги свесил в носках. Мол, снимай. А сам в телефон уставился. Я ему говорю, что носки снимите. Он даже не посмотрел на меня. Сидит. Я повторила, он с неохотой снял. Он что, думает, если местный олигарх, так и носки сам не должен снимать!»

Тут вошла Яна и включилась в разговор: «Это еще что. Помните, у нас одна новенькая молоденькая мастер по маникюру и педикюру работала, Кристиной ее звали. Она еще потом уволилась со скандалом. Так вот. Она мне рассказывала, как к ней ходил один клиент богатый на педикюр, роман у них завязался. Она ему прямо в кабинете отдалась, он ее за это на концерт модной группы сводил. Вот. А ты о носках печалишься!» Все рассмеялись.

Анна все это слышала, так как была на балконе, он рядом с кухней. Конечно, ей неприятно было. Хотелось, чтобы коллектив был дружный. Ей хотелось, чтобы на кухне разговоры были о литературе, кино, а не эти бесконечные сплетни. «Но какие есть люди вокруг, такие и есть. Учись их такими и воспринимать», – утешала себя Анна.

Написание кандидатской было для нее отдушиной. Тянуло ее в мир науки. Ей хотелось участвовать в научных дискуссиях, где все друг друга слушают, обсуждают, а не пытаются друг друга подавить, унизить. Но и здесь ее ждало разочарование. Осенью у Анны была предзащита в Медицинском университете. Она готовилась к ней тщательно, ожидая увидеть цвет научной медицинской интеллигенции. Но ожидания ее не оправдались. В зал вошли несколько профессоров. Кто-то из них дожевывал булочку. Кто-то прямо тут пил кофе и заедал пирожком. Халаты на них были какие-то застиранные, сероватые. Началась предзащита. Ей дали слово, потом перешли к обсуждению. Вместо дискуссии Анна выслушала в свой адрес кучу замечаний от одного рецензента и чуть меньше одобрения от другого. Анна стояла как в тумане, не понимая, что от нее хотят. Она прекрасно знала свою работу, писала и считала все сама. Но вопросы в основном задавали не ради пояснения недостаточной информации, а ради того, чтобы выставить ее в смешном виде. Складывалось впечатление, что это не предзащита, а шоу, на котором можно публично унижать другого человека. Коробили Анну и неправильные ударения в речи профессоров, использование сленга. Она еще долго потом отходила от негативных представлений о предзащите. Защита же прошла как по маслу. Действительно, 20 минут «позора» – и ты кандидат наук. Анна стала кандидатом медицинских наук.