Полно таких соседей у русских. Половцы успокоились немного, а печенеги в последнее время вреднее и грознее варягов стали. То и дело одолевают Переяславское княжество, вот и собирает князь черниговский молодцев отовсюду, чтобы супостатов на место поставить да брату своему помочь.

Ярослав тоже хочет в Чернигов отправиться. На зиму, да к лету вернуться и свадьбу сыграть. На радость Ладе Анисим пока головой машет, говоря, что удал Ярослав, но витязем чтобы быть, одного удальства мало. Навык нужен. Тренируются теперь, не щадя себя.

– Сталью свой путь к доблести пролагать – занятие сильное, – сказала Лада сёстрам. – Да только любое дело, коли ты в нём преуспел, не меньшей почести достойно.

Кивнули Смиляна и Божена. А как же. Посад их, и соседские, и детинец муромский, и кремль княжеский, все вместе они – единое целое.

– Любовь и страсть наша женская поддерживают огонь очага, – сказала Божена. – Они и мужчин распаляют, и на подвиги толкают. Права матушка. На русской земле живёт особенный народ, и какими бы подвигами варяжские девы не славились, наших им не переплюнуть. Пусть редко складывают о тепле домашнем песни скальды да кобзари, но в сердцах и умах витязей и богатырей, сражающихся с врагами земли нашей, всегда живёт мысль о красе, ждущей дома, и о детях родных.

Девицы тихо запели о весне и золотом солнце, о юных красавицах и могучих богатырях, и пряжа скручивалась и сплеталась ладнее.

Вернулись братья, а матушка и Неждана накрыли на стол. Ячменная каша, молоко и горячий хлеб с аппетитом уплетались семьёй, пока дверь со скрипом не отворилась, и в избу не вошли встревоженные Демьян и Еремей.

– Диво дивное, чудо чудное, а может, и худо с лихом, да не сочти меня, Агафья, полоумным, – промолвил запыхавшийся Демьян. – В лесу, голубушка, мы с внучком нашли…

– Чего ещё, дядь? – матушка подошла к старику и наклонилась к нему поближе.

Пока Демьян шептал ей на ухо, Еремей подбежал к Ладе и сказал тихо:

– Снегурочка там.

Сёстры и братья пожали плечами, это расслышав, а матушка, ахнув несколько раз от шепотного рассказа Демьяна, перекрестилась и велела Божене:

– Ты, дочка, за старшую остаёшься, присмотри за Нежданой и братьями, и за Еремеем, а вы, вдвоём, Ладушка и Смилянушка, надевайте армяки и ступайте за мной.

Агафья, как и дочки, накинула поверх рубахи с понёвой шерстяной плащ, ещё один свернула, взяв с собой, и вышла во двор за Демьяном, только там пояснила, что стряслось, и что они задумали.

Бледная дева, обнаруженная под могучим пнём, была, по словам старика, то ли заколдована, то ли духами ниспослана. Но, как бы там ни было, матушка с Демьяном условились, что в церкви знать не должны о пугающей находке, пока они её в посад не доставят.

Вытянув из задворок телегу, Агафья с Ладой и Смиляной заспешила за стариком в сторону восточного леса.

Ветер стал холоднее, а чащу осеннюю накрыла тень от густых облаков. Округа замерла в тиши, и только одинокий волк взвыл вдали, когда барышни и Демьян достигли Медвежьего ручья.

– Я здесь подожду, за телегой пригляжу, а вы ступайте в бор да помогите девицу нести, – наказала Агафья дочерям, и Лада с сестрой двинулись через упавший дуб на сторону сосен.

Воздух щипал за щёки разыгрывающимся морозом, опавшие иголки хрустели под туфлями, Демьян тяжко дышал, а Смиляна шмыгала носом. Лада же вслушивалась в нарастающую таинственность дикого леса. Ей даже казалось, что кто-то дует в рожок где-то за колдовскими стенами хвои.

– Осторожнее, под ноги смотреть не забывайте, – пробухтел Демьян, выведя на опушку с огромным пнём.

Тоска и серая печаль разлились здесь, над корнями некогда могучими, но ныне увядшими и растрескавшимися. Здесь росло великое древо древнее, здесь оно и умерло. Лада замерла, смотря на чёрное корявое пнище, уцепившееся за русскую землю и не отпустившее её даже в смерти. Земля отпрянула, отделилась, просела и взмокла от слёз по исполину, но некуда ей деться было от него. И в объятиях их неживых, застывших, укрытая мрачным мороком под чёрной трещиной лежала она. «Снегурочка», – как сказал Еремей.