Волосы черной змеей скользнули по руке и рассыпались, укутывая сгорбленную фигуру едва не до щиколоток. Они были не только Нюркиной гордостью, но и роскошью. С недавних пор, читая развешенные на каждом углу объявления: «Покупаем волосы на выгодных для вас условиях», Нюрка прониклась мыслью, каким капиталом обладает. Приблизительную сумму назвал предприимчивый делец, атаковавший несчастную калеку прямо на улице. Он предложил за Нюркину косу ни много ни мало – целых 600 гривень! При воспоминании об этом эпизоде Нюркино сморщенное личико расплылось в улыбке: пусть на один лишь шампунь приходится тратить добрую треть зарплаты, мысль, что ей, Нюрке, может хоть в чем-то завидовать любая писаная красавица, невероятно тешила истрепанное самолюбие.

Хотя зимний день и отличается своей краткостью, хозяйство у Нюрки было слишком малым, так что к полудню она успела вычистить и вымыть всю квартирку. На небольшом столе в жилой комнате установила в вазу сосновую ветку и украсила ее тремя купленными на заре самостоятельной жизни елочными шарами.

Вытащенный для праздничного ужина окорочек был обложен в качестве гарнира половинками картофелин, присыпан приправами, залит майонезом и водружен в духовку.

Сумерки застали Нюрку за кропотливой и, в общем-то, бессмысленной работой: измываясь над своими неуклюжими пальцами, она пыталась из нескольких ярких конфетных фантиков соорудить нарядную бабочку. Не то чтобы бабочка на сосновой ветке была так необходима, просто Нюрка подсознательно оттягивала момент, когда придется покинуть свое уютное логово и выйти в жестокий мир. Впрочем, выбор был небольшой: либо все же сходить в магазин, либо грызть во время новогоднего ужина четвертушку сухого, словно кусок пемзы, хлеба.

Скрепя сердце Нюрка напялила пальто и вышла под тугие, наполненные снежной сечкой струи ветра.

Стеклянный павильон светился в ночи, как диковинный аквариум. Размером не больше сельской пивной, магазин претендовал едва ли не на звание супермаркета. Здесь продавали все, начиная от экзотических фруктов и заканчивая туалетной бумагой.

Нюрка просочилась через двери и бесшумно скользнула к хвосту очереди. Две обозленные перспективой работы в праздничную ночь продавщицы с плохо скрываемым раздражением обслуживали измотанных действительностью покупателей.

Крепко спитый мужик к привычной бутылке дешевой, явно суррогатной водки в честь Нового года купил банку килек в томате. Занявшая его место полная женщина, в не первый год ношенном «чебурашковом» полушубке, старательно пересчитала наличность, намереваясь устроить хотя бы видимость банкета для своей семьи. Кроме двухсот граммов сыра, полкило вареной колбасы и прочей снеди, из которой мало-мальски опытная хозяйка может соорудить кучу салатов, она с решительным видом заказала один свежий огурчик и один помидор. Если потоньше порезать и пореже размазать по тарелкам, они вполне могут стать гвоздем программы!

От нечего делать Нюрка пыталась угадать, соблазнится ли следующая хозяйка свежими овощами. Нюрке уж на ее гроши такой соблазн не грозил.

Дверь снова открылась, очередь колыхнулась, словно под порывом ветра: в магазин прямиком к прилавку прошагала блондинка в наброшенной на плечи длинной, до щиколотки, шубе. Роскошная серебристая норка буквально сверкала в свете люминесцентных ламп. Следом спокойно прошествовал мужчина, одетый не столь броско, но, несомненно, черное кашемировое пальто было не каждому по средствам. Обыватели безропотно отошли на шаг, словно признавая за этими хозяевами жизни право не соблюдать условности, как очереди в продуктовый.