Дун Чжунши упразднил все налоги на полгода, позволяя ремесленникам свободно вздохнуть и наладить торговлю. Кроме того, по его приказу все награбленное и насильно отнятое надлежало вернуть прежним владельцам. Двери в Яотин вновь были открыты. Так, на следующий же день дядя Шуя Ганъюна явился в город. Пьяный и окруженный куртизанками, он вскользь упомянул, что все это время провел в соседнем городке. Надеясь на то, что после бури вернется в свою таверну на теплое местечко как ни в чем не бывало, он получил с руки своего племянника лишь статус развлекалы. Видя, что Шуя Ганъюн настроен серьезно, дядюшка, человек мирный и не любящий насилия, согласился на такие условия. Тем лучше для него – будучи развлекалой, он не имел недостатка в куртизанках и вине, все дни напролет занимаясь излюбленным делом: играя на пипе и травя городские байки да сплетни среди выпивох. Присутствие рядом с племянником Ма Цайтянь и ее дочери также приятно удивило дядюшку, и он тепло принял обеих в семью.

Люди, узнав, кто на самом деле стоит за разрушениями и произволом, в конце концов опустили вилы, направленные на главу города. Вместо этого они обратили весь свой праведный гнев на стражников, заставив их расчищать разрушенные ими же улицы.

Тан Цзэмина мало волновали эти события, однако он специально обо всем разузнал, полагая, что Лю Синю будет интересно. Самому же мальчику не давало покоя совсем иное. Вернувшись в то утро в дом на улице Инхуа вместе с Лю Синем, которого нес на спине Цзин, и Сяо Вэнем, уже к вечеру они узнали, что судья гильдии, вероятно, избежит сурового наказания. К тому же теперь правящей гильдии предстояло выбрать нового судью.