- Следы уничтожены, зацепок и улик нет. Блестящая работа, Егор Николаевич, - невесело хмыкнул Меньшиков. – Никогда не упустите возможность упустить возможность.

- Ваше благородие, да поймаем мы их, беспризорников этих. Никуда не уйдут! Мальчишки безродные. Недолго им куковать…

- Эти «беспризорники», как вы их называете, уже месяц терроризируют город, пока вы мне зубы заговариваете, - прорычал резко напрягшийся мужчина. В помещении тут же образовалась гнетущая тишина. - Итак, с этого дня я беру под свой личный контроль все дела, связанные с бандой «котов». Егор Николаевич, жду вас через два часа со всеми бумагами. Осенников, задействуйте летучие отряды. Пусть обходят улицы, гостиницы, рынки. Ловят и допрашивают всех подозрительных праздношатающихся. Константинов, узнайте, что хранилось в сейфе и привлеките ломбардные отряды. Пусть ищут краденное. А сейчас…

Не успел Мирон договорить, дверь в его кабинет резко отлетела к стене и внутрь вбежал его запыхавшийся помощник.

- Ваше благородие… Мирон Александрович… - Елисей ткнул пальцем в проем. – Там… там…

Внезапно, этот самый проем заполнился тремя дородными женщинами среднего возраста, которые, не умолкая, кричали и размахивали кулаками.

- Аферистка… мошенница… немедленно арестовать!

- Плутовка… целых двадцать рублёв… казнить ее мало!

- Шарлатанка… откуда только выискалась?

Сжав пальцами мучительно пульсирующие виски, Мирон шумно выдохнул и поднял на посетительниц тяжелый взгляд.

- С кем имею честь говорить? – так громко гаркнул он, что все три барыни тут же замолчали.

Вскоре, правда отмерли и одна из них, самая смелая, в цветастом платке и пестром полушубке, уперла руки в бока и вышла вперед.

- Дилайла Михайловна Жемчужная, - напевно произнесла она свое имя. - С ярмарки мы к вам, на Троицкой которая.

- Чем обязан? – Меньшиков даже не пытался скрыть сквозящее в голосе неудовольствие.

- Дык плутовка хитрая у нас на рынке завелась. Клейма ставить негде! – зло процедила одна из товарок Дилайлы Михайловны. – Ефросинья Андревна Золуйская я. Пирогами поторговываю. Всех заказчиков из-под носа, мерзавка, уводит. Людей учит скряжничать, копейки откладывать, чтобы они за ее сэ-ми-на-ры платили. У меня третий день дело из-за нее не спорится!

- Плутовка говорите? – не сдержал усмешки Мирон. – Так у вас их там пруд пруди. Чем эта не угодила? Обокрала кого?

- Так честных людей лопошит почем зря, шельмачка эдакая! Откликается то ли на дуру, то ли на гуру. Дармоедству обучает. Мужей от жен отваживает. Маткой дышать заставляет. Чакры им ломает. В космос отправляет.

Сидящие за столом полицейские надзиратели дружно повскакивали с мест. Помощник главы Елисей, громко закашлялся и спрятался за крепкую спину начальства. А само начальство, осознав, что свинцовая усталость сменилась неподдельным любопытством, удивленно приподняло правую бровь и почесало затылок.

- Дело ясное, что дело темное, - протянул Меньшиков и вытащил из кармана часы на цепочке.

До встречи с обер-полицмейстером оставался час, а значит можно скататься на ярмарку и взглянуть, что за диво-дивное там завелось.

Решив для начала взглянуть на вероятную мошенницу лично, чтобы оценить глубину ее вины, Мирон направился к нужной палатке.

Подчиненные держались от него на приличном расстоянии, и были строго проинструктированы действовать только по приказу. А три свидетельницы, затаившись за прилавками, наблюдали за происходящим со стороны.

Вечером на ярмарке было не протолкнуться. И, с одной стороны, обилие народу создавало хорошее прикрытие. Но с другой – постоянная толкотня, шум и мелкие стычки уж очень отвлекали и мешали работе.