Инга на секунду немеет, приоткрывает губки, что-то пытается сформулировать, в конце концов, выдыхает, будто соглашается, но тут же снова поднимает на меня взгляд.
– Для того, чтобы согласиться на это предложение, я должна знать ответ на свой второй вопрос.
– Какой? – пожимаю плечами, не ожидая подвоха.
– Почему Лиза замолчала?
Глава 10
Инга
Бледнеет…
Сжимает губы до тонкой белой полосы, резко дергается, тут же открывает рот, будто собирается что-то сказать, но не издает ни звука!
Жмурится, трясет волосами, горько усмехается…
Закрывает лицо руками…
– Вы же понимаете, что это очень личная история? – в конце концов, спрашивает меня Михаил сдавленным хриплым голосом.
– Понимаю, – отвечаю тихо, – личная и очень болезненная… Но я не могу этого не спросить. Это не праздное любопытство. Я же педагог…
Михаил снова закрывает глаза, шумно дышит…
– Вы правы.
Встает, делает пару шагов по кухне, замирает у окна ко мне спиной.
– Когда Лиза родилась… – начинает, но тут же оборачивается. – Я же могу рассчитывать, что это все останется между нами?
– Безусловно, – киваю я. – Если речь не идет о преступлении против ребенка.
Он пару секунд вглядывается в меня, тут до него доходит смысл моих слов, его глаза округляются, он хмурится, будто собирается на меня наорать, но… Снова отворачивается.
– Нет, – отвечает глухо, – преступления не было. Если, конечно, не считать преступлением сам факт присутствия…
Опять молчит.
Молчу и я.
Понимаю, что то, что я хочу услышать – для него настоящая трагедия. Понимаю, что он винит себя, понимаю, что, скорее всего, не зря… И все равно я должна знать…
– Мать Лизы уехала от нас сразу после родов, – снова начинает он уже спокойным, будто даже отстраненным голосом. – Но претенденток на ее место всегда было хоть отбавляй… Я не планировал новый брак, однако спустя пару лет после рождения Лизы в моем доме как-то сама собой почти поселилась одна моя старая знакомая… – грустно хмыкает. – Лучшая подруга жены. Вроде как занималась девочкой.
Он снова надолго замолкает, а я снова жду. Пока ситуация выглядит нормально. Женщина испытывала симпатию к Михаилу, вероятно, ей была приятна дочь ее подруги…
– В какой-то момент, когда дочке было чуть больше трех, я понял, что эта дама интересуется не Лизой, а мной, – очень резко, с явной сталью в голосе продолжает этот странный отшельник. – И четко дал ей понять, что к новым отношениям не готов. Женщина отреагировала очень бурно, – Михаил стискивает челюсти до того, что желваки выступают на скулах. – Она устроила самую настоящую истерику с кучей обвинений, битьем коллекционного фарфора и всем прочим, что полагается, – раздраженно дергает рукой, потом закрывает ею глаза. – Самое плохое, что Лиза стала свидетелем этой сцены. И та мразь совершенно четко и намеренно сказала моей дочери, что лучше бы ее на свете не было! А то испортила жизнь матери и вот сейчас отцу тоже портишь!
– О боже! – выдыхаю, уже совершенно не обращая внимания на самого Михаила или его мимику. – Как?..
.
Михаил
– Как?.. – ее лицо искажено от ужаса, в глазах блестят слезы. – Как вы вообще могли это допустить? Как можно? Такого человека? О чем вы думали? Как?..
Черт!
Знала бы ты, девочка, сколько раз я сам задавал себе этот вопрос…
Вдох-выдох…
Молчу… Не могу сейчас ничего сказать физически… Перед глазами личико дочки, которая вдруг распахнула ротик и… ничего не сказала… Больше вообще ничего не сказала! Словно решила и правда перестать быть…
Она перестала не только говорить… Играть, гулять и даже есть…
Это был ужас… Почти неделя настоящего кошмара…
Ту дрянь, думал, убью…