У нас есть пословица: «Посеешь привычку, пожнешь характер». Она стала мило улыбаться всем, дома училась перед зеркалом нежно и красиво говорить, держала себя гордо и независимо. Эта ежедневная работа над собой дала результаты, она привила к себе всеобщее уважение и любовь. Все то, что сначала она принуждала себя делать, со временем осталось у нее в крови.

Командиру не было чуждо ничто человеческое, он почти любил эту женщину, сочувствовал ей и содействовал по мере сил.

Офицеры и в самом деле в свободное от службы время, вели себя достойно, были дисциплинированы и порядочны. Офицеры полка один за другим поступали в академии, оставляя свои должности молодежи, да и сам полк гремел успехами. Недаром и самого командира направили на повышение, но в Союз. Все очень сожалели, что командир покидал часть. Даст бог, на его место придет такой же умный и добрый офицер.

Командир уезжал к новому месту службы рано утром, но полк поднялся еще раньше и уже стоял на плацу для прощания с командиром. Ничего не подозревающий подполковник вошел в полк в пятом часу утра за машиной. Дежурный по полку, что есть силы, закричал, подав команду: «Полк! Смирно!» Подполковник растерялся, замахал на дежурного руками и зашипел:

– Тише, тише. Полк спит еще, – и затем, с улыбкой скал, – Ты что, одурел? Время-то, какое?

Но полк уже стоял в ожидании командира. Полковой оркестр ударил «Прощание славянки». Гулко молотил большой барабан, жалобно плакали трубы. С бешено стучащим сердцем и влажными глазами командир прошел вдоль строя. Ему жалко было расставаться с каждым солдатом, прапорщиком, офицером, которые были членами его большой семьи, и которых он теперь покидал.

Мария Ивановна покинула полк немного раньше командира. Накануне в гостинице состоялся банкет. Офицеры собрались все, двое были в наряде, но и они в течение вечера смогли подойти и проститься со своим «идолом». В этот раз все было не так как всегда. Не было острых шуток и анекдотов. Понятно было, что говорили за столом только для того, чтобы говорить, смеялись и шутили для того, чтобы заполнить долго тянущееся время вечера, чтобы заполнить пустоту.

– Как жаль, что не пришел проститься Пименов Паша, – с грустью сказала Мария Ивановна. – У меня есть, что ему сказать. Но, видимо не придет.

– А что с нами будет? – Неожиданно спросил молодой лейтенант.

Никто не смог ответить ему на этот, казалось бы, простой и даже наивный вопрос.

Рано утром следующего дня Мария Ивановна вышла из подъезда с двумя чемоданами. Провожать ее вышла молоденькая сменщица. Обыкновенная русская девчонка, выглядела она немного неряшливо, но что-то привлекательное в ней уже было. Прежде, чем выйти, она сначала выглянула из-за двери, покрутила головой, нет ли кого, и встала рядом с чемоданами.

Было чудесное раннее утро. Так уж заведено в полку, что все уезжающие, кто в отпуск, а кто и навсегда, уезжали именно утром. Это очень неплохо. Проводы с вечера не так трогательны потому, что отъезд только завтра, а рано утром, когда люди еще спят, автобус уже увозит людей.

Кроме двух женщин, стоящих на тротуаре, на всей улице не было видно ни души, если не считать беснующуюся в кустах возле дома птичью мелочь. Женщины стояли молча. Наконец, ворота со стуком и скрипом разошлись и полковой автобус, пыхтя и газуя, вырулил по брусчатке к стоящим женщинам. Старший автобуса, как всегда майор Менжерес, помог занести тяжелые чемоданы. Женщины попрощались, и автобус тронулся. Мария Ивановна смотрела в окна гостиницы, но там не появилось, не одного лица. Справа, по ходу движения автобуса, у ствола липы – вековухи, появилась до боли знакомая фигура военного. Мария Ивановна издала звук, похожий на стон, майор оглянулся на нее и остановил автобус. Женщина вышла из машины и быстро зашагала к стоящему под деревом старшему лейтенанту Пименову.