Это неправда, что зима за окном бесится…
Тебе никогда не будет холодно, пока я рядом…
Календарь придумали для тех, у кого земля по всем правилам вертится…
А у нас своё время года – касание буквами, стихами, взглядом…
Это не важно, что куда ни глянь, написано 22 декабря…
Это для тех, кто живет цифрами среди каменных джунглей…
Но мы же не все – и пусть что хотят, то и говорят…
Если надо, я снегурочкой, среди бескрайних снегов гореть буду…
Да и вообще, какая разница, что за окном, если на сердце весна…
Если душа поет и летает, крича твоё имя, любимый…
Даже здесь, за тысячи километров, у меня есть ты – а значит, я не одна…
А кто не верит в такую любовь, пусть с миром идут себе мимо…
Среди льдов отчуждения буду гейзером горячим бить для тебя..
Взрываясь стихами о чувствах, словами нежности, рифмами откровенными…
И пусть слова мои вместе с позёмкой снежной к тебе летят…
Я твоё вечное лето, с оголенными плечами-чувствами.. Я твоя маленькая вселенная…
«Там, где зима качается на ветках…»
Там, где зима качается на ветках,
Сиреневый закат скользит по льду,
Письмо, забытое любимым человеком,
Однажды обязательно найду.
Там будет пара строк всего – немного.
Но главное сумею прочитать:
Ты очень дорога мне. Ради Бога,
Давай не будем нашу дружбу рвать.
Да, не любил тебя, как ты хотела,
Но чувства, что живут сейчас во мне,
Касаются души твоей. Не тела.
И эти чувства дороги вдвойне.
Последние слова накрыли тени
Деревьев, спящих в зимней тишине.
Я варежкой, с рисунками оленей
Ответ писала: «Помни обо мне…»
Стояла на коленях среди поля
Душою слушала мелодию зимы.
Твоя. Пусть не любимая тобою
Стихами для тебя писала сны.
Новый Год
Два часа до Нового Года,
Кефыч трезв и устало сражается,
Оглянулся – море народа,
Горы трупов везде валяются.
И подумал варвар с досадою:
– Ну кому и зачем это нужно?
Мне сейчас бы вина и бабу бы,
А не эта проклятая служба!
Кровь и снег под ногами хлюпают,
Пот ручьем из под шлема катится,
Слепы те, кто наивно думают,
То что варвар боями славится.
Кефыч снова на поле битвы взглянул,
Где остались друзья и товарищи,
Вытер пот, потянулся и громко зевнул:
– Ох уж эта война-дурманище!
Развернулся и двинулся с битвы прочь,
Закричали во тьме пересмешники,
Задрожала земля и холодную ночь
Разорвал грозный крик – Кочевники!
Воин только устало плечами пожал:
– Дайте мне отдохнуть, хоть чуть-чуть, ради Бога!
Под покровом ночным, в тишину сонных скал,
Поспешил он своею дорогой.
И на снег опустился, не чувствуя сил,
У огромного камня мшистого,
Он на небо глядел, там где тихо кружил,
Хоровод из снега пушистого.
Перед ним вдруг скользнула бесшумная тень,
Заслонила собой и луну, и снежинки,
Грозный воин-кочевник как с неба слетел,
Как виденье со старой картинки.
Кефыч тихо промолвил:
– Постой, погоди!
Не спеши убивать, никуда я не денусь,
Я устал и ослаб, новый год впереди,
Вон топор мой лежит, если хочешь разденусь.
В рюкзаке есть вино, лучше выпей со мной,
И проводим мы год уходящий.
А кочевник снял шлем и, тряхнув головой,
Вдруг ответил голосом нежно звенящим:
– Я сама от войны и крови людской,
Если честно, смертельно устала.
С удовольствием выпью, конечно, с тобой.
Ведь не зря нам судьба эту встречу послала.
И на снег рядом с Кефычем села она,
Воин-девушка, воин-кочевник.
В новогоднюю ночь растворилась стена,
И уже и не враг, не соперник.
Просто он и она. Просто просто лунная ночь.
Их под варварским небом связала.
За бутылкой вина-все сомнения прочь.
Новогодняя ночь двух врагов повенчала.
Кефыч молча глядел и не верил глазам,
Ну бывает же в жизни такое,
Как по нежной щеке побежала слеза,
Мир вокруг утонул в тишине и покое.
И промолвил мужчина: