– Ой, и не говори! Как вспомню тот год, все десять дней ни одного мужика трезвого во всем селе не было. А помнишь, как в прошлом году пострадала продавщица нашего магазина, Зинаида. Она магазин должна была открыть только третьего января, но уже к середине второго числа мужское население стало подтягиваться к продмагу и требовать продажи спиртных напитков. Зинке, пришлось держать оборону, чтоб магазин по щепкам не разнесли, даже ночью дежурила, крепкая баба. – последнюю фразу Валентина Владимировна произнесла особенно гордо.

– Еще как помню! Особенно досталось моему деду Матвею, вот хрыч старый! Он, когда пытался в окошко залезть, Зинка его лопатой-то по хребту и огрела! Хорошо, лопата была деревянной, для снега, а то убила бы моего мужика. Зинка молодец, можно сказать оборону грудью держала, я на нее не в обиде, за деда. Сама бы кочергу взяла иной раз, да по башке его дурной настучала, – Полина Аркадьевна посмотрела на часы над комодом. – А, сынок твой, Пашка, где? На работе что ли, им не дали выходной перед праздником?

– Сутра рано ускакал на работу. Поди, он там самый трезвый, вот и работает за всех. Слышь, Полина, – чуть потише стала говорить Валентина Владимировна, – Скажу тебе чего. Помнишь, я тебе рассказывала, что мой Пашка познакомился в районном центре с девушкой Леной, она там, в цветочном магазине работает продавцом. Это мадам без билета ехала в автобусе, ее кондуктор хотел высадить, а мой-то, дурень, ее и пожалел, заплатил за билет, домой проводил. Вот с тех пор уже полгода и дружат, вроде как встречаются. Любовь говорит, женится, вроде как хочет. Так вот, завтра эта Лена должна приехать к нам на Новый год, знакомиться. Я ее ни разу не видела, первый раз привезет к нам. Сам Новый год они планируют с молодежью справить, а первого числа у нас будет званый обед, вся родня придет к нам. Пашка будет всех с Леной своей знакомить. И ты со своим дедом Матвеем приходите на обед, часам так к четырем, раньше думаю, после Новогодней ночи народ и не соберется. Может и правда, наконец женится, да хоть внуков успею понянчить, а то уж старая стала, Пашку-то сама поздно родила, – вздохнула Валентина Владимировна.

Полина Аркадьевна макая пряник в чашку с чаем, вздохнула:

– Ох, Валентина, Пашка твой, до чего ладный да красивый парень, а главное не пьющий, работящий, сейчас таких мало, служба в армии ему на пользу пошла.

– И чего так рано уволился со службы? Служил бы да служил. Единственное, гоняли его по всей стране. Может быть, если б женатый был, служил бы на одном месте, или хотя бы меньше гоняли по стране. А так до тридцати лет дожил, и ни одна баба его не заарканила, даже удивительно, все молодые годы службе отдал.

Валентина Владимировна, встала из-за стола, подошла к комоду. На комоде спал черный кот Барсик, рядом с котом стояла в рамке фотография. Валентина одной рукой погладила Барсика, другой взяла фотографию, на которой был ее сын Паша – в форме во всей красе. Любуясь, сказала:

– Красив, действительно. Десять лет армии посвятил, дослужился, правда, только до капитана, ему предлагали на Дальнем Востоке остаться, а он не захотел, решил домой приехать. А тут то что? Поля пахать, да трактора, чинить, которые сыплются на ходу, да коровам хвосты крутить. Правда, Володька, старший сын моего родного брата Захара, ну, ты знаешь, который на соседней улице живет, так вот Володька служит в самом городе Питере в органах МВД, и он там уже большой начальник при хороших погонах. Он моего-то к себе зазвал на работу. Пашка ездил в город и комиссию всю уже прошел. Остались какие-то формальности. Вроде как к февралю уже должен выйти на службу. Правда, с жильем там плохо, но Володька уже и с общежитием для него договорился, и на учебу вроде пошлют.