– За мзду, – пояснил Сан Саныч.

– Кабы мзда от областников шла, то может быть. – Васек уселся верхом на стол и достал из кармана куртки сигареты. – А наше ОВД – не того полета птица. Не всрались мы никому, кроме местных барыг, а от них толку, что от козла молока. Так что, Олежка, остался у тебя только один путь.

– Какой? – обреченно осведомился юноша.

– Ноги делать из Саратова, – охотно объяснил ему Васек. – И чем быстрее, тем лучше.

– То есть? – Олег даже головой тряхнул, как видно, надеясь на то, что странные слова, услышанные им только что, высыплются из ушей прочь.

– То и есть. – Старший товарищ выпустил кольцо дыма. – На полгода, может, чутка побольше. Как пойдет.

– А куда? – растерянно спросил молодой человек.

– Комедь, мля! – расхохотался вдруг подполковник.

– Да чего же тут смешного? – уставился на него Ровнин.

– Чему вас в школе учат, а? Грибоедов в свое время писал, мол – поеду в деревню, в глушь, в Саратов, к тетке. Ну или как-то так. А у тебя, Чацкого недоделанного, наоборот все.

– Может, его в какой район спровадить? Хоть бы даже и участковым, – предложил Нестеров. – Мало ли у нас деревень? Поживет там, грибы пособирает, свиньям хвосты покрутит. Единственное – не спился бы. Там от тоски даже такой, как Олежка, запьет.

– Да нельзя его тут оставлять, даже в самой жопе нашего окрестного мира, – отмахнулся от него начальник ОВД. – Перевод хочешь не хочешь, а делать придется, иначе нас первая же комиссия по личному составу может нахлобучить. А без перевода как? В табеле имя значится, зарплата начисляется, а человека под это все нет.

– Ну да, а перевод через наши же кадры и пойдет, – понимающе кивнул Васек. – У нас в ОВД крыс, может, и нет, хотя не поручусь, а к главку подходец найти реально, были бы деньги да желание.

– Про то и речь. – Емельяныч с трудом поднялся на ноги, в коленях у него что-то отчетливо хрустнуло. – Ох, мать твою так. Так вот – надо его спровадить туда, где искать не станут. А если и станут, то задолбаются.

– На Чукотку, что ли? Перепись ягеля устраивать?

– Говорю же – комедь. Все наоборот – Чацкий из Москвы в Саратов отправился, а этот долбоклюй в Москву поедет.

– В Москву? – совсем уж опешил Олег.

– Ты глаза радостно не пучь. Это еще порешать нужно. Тут, на твою удачу, когда карась на нерест шел, к нам с генералом приятель один заезжал на рыбалку. Когда-то начинали вместе, только он в Белокаменной теперь высоко, мля, сидит и далеко глядит, а мы тут остались. Так вот он говорил, что там у них с кадрами не лучше, чем у нас здесь, а местами и хуже. Дошло до того, что чуть ли не учителей и художников в опера берут, лишь бы хоть какой документ о высшем образовании имелся. У тебя же вон диплом юриста, ты им по всем статьям подходишь.

– Надо бы весь расклад приятелю вашему дать, – вкрадчиво посоветовал ему Васек. – От греха.

– Поучи меня еще! – рыкнул на него Маркин. – Ясное дело, что надо. Одна радость – он хоть начальником и стал, а мент правильный, старой закалки. Не совсем вроде скурвился. Пойду наберу. А вы ждите!

И, тяжело ступая, подполковник вышел из кабинета.

– Сдает Емельяныч, – негромко произнес Васек, когда закрылась дверь. – Как бы инфаркт его не хватил. Сан Саныч, ты скажи ему, чтобы он в такую жару водку поосторожней употреблял, особенно после бани. Сосудик какой в башке перекроет – и привет. А если вместо него, например, Пузыря посадят, то беда. Я так точно свалю.

Пузырем в ОВД называли недавно переведенного к ним из Энгельса невысокого пузатого майора, который почти не выходил из кабинета и вообще непонятно чем занимался. Вреда он никому никакого не делал, на мозги окружающим не приседал, но отчего-то в ОВД его невзлюбили, причем сильно. Возможно, потому, что почти сразу пошел слух о том, что именно этот тихий и серый человек сменит старое начальство.