В конце аллеи показалась фигура. Туча прикрыла луну и кто там, мужчина или женщина, Куренков разглядеть не сумел. Они сближались и, когда луна осветила парк, оказалось, что к нему подходит женщина. В темном плаще. С зонтом. Куренков, человек общительный, улыбнулся и сказал:

– Милая дама, вам не страшно в столь позднее время гулять по заброшенному парку, пристанищу хулиганов и бандитов? Опять же одичавшие собаки могут напасть.

– Вот и проводите, – ответила женщина, усмехнулась и добавила, – или страшно?

– Конечно, страшно, – не растерялся он и отдал честь: «Капитан Куренков. Патрулирую периметр парка».

– А где же ваш корабль, капитан?

– А я сухопутный капитан. – Куренков состроил тоскливую физиономию. Мне корабль не положен.

Дама засмеялась:

– Тогда пойдемте. Я правильно понимаю, что капитаны не плавают а ходят?

– Так точно, именно ходят.

Вдруг их обогнал, неизвестно откуда взявшийся самокат с электромоторчиком и приваренным сидением. Наушник, бодро горланил:

«Не надо печалиться – Вся жизнь впереди

Вся жизнь впереди – Надейся и жди!

Седок, видать, заснул или отрубился. Устройство, вопреки законам равновесия не падало, а ехало само.

Куренков успел отдернуть даму и они не попали под колеса.

– Как вовремя я вас встретила. Вы меня спасли.

– Не надо печалиться – вся жизнь впереди… – пропел в ответ Александр Иванович голосом из наушников.

Оба рассмеялись.

Дама протянула капитану руку и сказала:

– Татьяна Алексеевна.

Куренков приосанился, состроил серьезную физиономию:

– Я так и подумал. Представляюсь по случаю знакомства и вашего спасения – Александр Иванович, для вас Александр, а еще лучше Саша.

– Тогда я для вас Татьяна.

Это маленькое событие мгновенно сроднило их. Они почувствовали, будто знакомы с детства, но так случилось, что давным-давно расстались, а теперь встретились и надо рассказать, обязательно рассказать, обо всем, что случилось. С того времени, до самых последних дней. До этой встречи и даже про саму эту встречу.

Долго гуляли, Куренков проводил даму, а когда возвращался к себе, вспомнил про сон, про красную дорожку, пыль, следы, которые заносит время, про печать. Подумал, что жизнь его, должно быть, переменится. В лучшую сторону.

Есть такие везунчики, на которых господь решил проследить – как долго люди станут терпеть их везучесть. Позволил восседать, безо всяких на то оснований, способностей и знаний на больших должностях, много получая, ничего полезного не делая, и это в лучшем случае, а обычно, вредя и разрушая то, что было сделано до них. Когда же приходило время расплаты за все, чего начудили и завалили, успевали вовремя перепрыгнуть на другую, еще более высокую должность. Именно должность, а не работу. Потому, что работать эти везунчики никогда не хотели, и не умели. Волею судьбы они делали карьеру, поднимались выше и выше, будто по доске на качалке-балансире детской площадки и, казалось, что этому пути к вершинам счастья не будет предела. Но, доходили до середины доски, центр тяжести секунду зависал в равновесии и, вдруг, неожиданно, чуда не происходило – доска падала вниз и они летели со своих вершин на землю. А чаще в грязь.

Так вот, это не про капитана Куренкова. Рассказывать Татьяне про подвиги, про то, как распутывал сложные дела, как отказывался от повышений, потому, что любил именно эту, оперскую работу, он не стал. Говорил о том, что тревожило в последнее время. Про сны. Что не знает как быть, да и вообще, как жить.

Татьяна не перебивала, не поддакивала. Слушала. И, должно быть, размышляла. Потом, в одну из встреч, рассказала свою историю. Историю, год назад, переменившую её жизнь. Говорила и снова переживала то, что случилось.