Вот только, именно правду, которую говорить сладостно и приятно, я казаку рассказать не могу. Дикое Поле не обезумевшая от охоты на ведьм Европа, но и здесь разных колдунов-демонов вряд ли хлебом-солью привечают. Немедленно топить или жечь меня, скорее всего, не станут, зато отношение изменится и к гадалке не ходить. Был, хоть и ущербным, но своим… Стану — чужаком. Непонятным, непредсказуемым, а от того таящим в себе опасность. И на доверие, права не имеющим. Невзирая на заслуги… По меньшей мере, пока на все стопитсот процентов не докажу свою лояльность.

Пришлось ограничиться пожиманием плеч и сокрушенным покачиванием головы. Удрученность даже изображать не понадобилось, само собой получилось. Вину-то свою перед запорожцем я по-настоящему чувствовал.

— Не знаю, Василий… Ничего не помню… Ни где жил, ни что делал… Ни как здесь… вернее, у той вербы, на берегу реки, ну, где тебя… — тут замялся, неправильно это. Получается, что намеренно напоминаю о услуге ему оказанной. — В общем, верь — не верь, а не кажи: брешешь… Порой, щелкнет что-то в голове… Возникнет смутное видение… Но пока соберусь присмотреться повнимательнее — глядь, а уже и нет перед глазами ничего. Было — не было?.. Словно марево мелькнуло и пропало. Поди разбери, что там почудилось…

— Да, хлопец, видать, крепко тебя по макитре приложили… — посочувствовал запорожец и тут же прибавил веселее. — Ну, ничего. Не бери в голову… Не так страшен черт, как его малюнок. Давно ли немой был — а вот уже вспомнил, как разговаривать. Глядишь, со временем и остальное образуется. Ан нет — и это не беда. Обучишься заново. Была бы охота…

Запорожец подмигнул.

— И не тушуйся, Петро. За порогами народ тертый да битый… всякое да разное видали. Так что Сечь-матушку даже седобородым новиком не удивишь, не то что парубком. Тем более, таким геройским.

Полупуд помолчал немного, поигрывая поводом, и неожиданно прибавил:

— А знаешь что, Петро… Я не позабыл, кому жизнью обязан... Так что, если не возражаешь, приставай ко мне в казацкую науку. Обучу всему, что сам умею. Задаром, без услужения. Как младшего брата… Согласен?

Глядя в честное, открытое лицо казака, видя его искренние глаза, мне непроизвольно подумалось: как же много люди растеряли по пути цивилизации. Да спаси я от смерти какого-нибудь современника, особенно из богатеев — зуб даю, большинство даже спасибо не сказали б. Максимум — денег сунули. Если еще окончательно на паранойю не подсели. А то, вполне реально, вместо благодарности, заимел бы нешуточный менингит от евойной службы безопасности. Типа, кто подослал? С какой целью в доверие втираешься? А там включилось бы золотое правило спокойной жизни всех «властьимеющих» и тех, кто им ее обеспечивает: «Нет человека — нет проблемы».

Какое уж там, к чертям собачьим, сочувствие чужой беде и дружеская помощь? Вот и проходят люди мимо лежащего на тротуаре человека, а то и вовсе перебегают на противоположную сторону улицы, потому что доброе дело наказуемо и милосердие может выйти боком.

— Спасибо… Василий. Я буду старательным учеником. Обещаю, если скажешь: «Ничего, ничего, не тревожься, спи дальше…», или «Садись, Петро, пообедай», — дважды повторять не придется.

Ну, да. Я же тоже из будущего. Просто и искренне «спасибо» сказать, мне западло. Непременно надо повыеживаться. Лишний раз независимость продемонстрировать.

Какое-то время Полупуд обдумывал мои слова, а потом крякнул и пригладил ладонью усы.

— Зух! Будут из тебя люди… Как завернул, псяюх… Садись, пообедай… Чтоб мне полпуда соли без хлеба съесть, ежели славный казак из этого желторотика не выйдет! Если только вошь не загрызет и не затопчет!.. Хе-хе…