Я сделал несколько жадных глотков, слегка массируя горло, периодически покашливая и произнося отдельные звуки и слога. Словно сам себе не верил, что снова могу говорить.

— Ну? — подогнал более черствый и нетактичный Полупуд. — Хорош мычать. Рассказывай…

— Татары…

— Петро, не дури… — нетерпеливо дернул усом запорожец. — Это я уже слышал. Сказывай, как должно… Какими силами? Откуда и куда скачут?

Вот как? Очуметь. Казак не просто верил в способность человека общаться с тонким миром и зреть в… пространстве, но даже требовал от медиума сообщить подробности, как от посланного в дозор наблюдателя.

Ну, ладно… Я то что, я с превеликим удовольствием.

Закрыл глаза, вспоминая увиденное в трансе, и, чтобы лучше сосредоточиться, крепче сжал в кулаке еще теплую чашку трубки… Картинка перед мысленным взором возникла неожиданно четкая, словно застывший на мониторе кадр.

— Э-э… Сейчас, сейчас посчитаю… — чтобы не сбиться, я стал загибать пальцы, при этом не открывая глаз. — Два, три… восемь… десять… плюс еще три… плюс пять… Ага, вон там еще трое… нет, четверо. Вместе… ой, еще вот этих не посчитал… В общем, двадцать четыре… Две дюжины, — уточнил на всякий случай, вспомнив, что в эти времена, кажется, двенадцатеричная система исчисления была в ходу. — А скачут они…

Похлопал ресницами, покрутил головой и снова закрыл глаза, повторно вызывая скриншот видения. Интересуясь не столько всадниками, сколько окружающим пейзажем. Увы, не так все просто. Ракурс не слишком удачный — перспектива не захватывает горизонта. Никакой привязки к местности…

«Ну, и как тут сориентироваться?», — я призадумался, продолжая сидеть с закрытыми глазами, внимательно разглядывая удерживаемую в воображении картинку.

Никогда раньше не замечал за собою такой способности. Иной раз, буквально выйдя из кинотеатра или выключив комп, о чем только что просмотренный фильм толком вспомнить не получалось. Не говоря уже о лицах актеров или их костюмах. Интересно: у художников и писателей творческий процесс именно так происходит? А чего, прикольно. Закрыл глаза, «подсмотрел» нужную сценку в мельчайших деталях и, знай, рисуй или описывай в меру отпущенного таланта. Когда вернусь, надо будет обязательно попробовать. Рисую я как курица лапой, а грамоте обучен… Авось, чего и получится? Если вернусь…

Стоп. Не отвлекаться. Вернемся к нашим бара… татарам.

Отряд движется шагом. Лошади даже не вспотели. Лениво помахивают хвостами, отгоняя слепней. У первого всадника на голове какой-то странный, рыжеватый треух, отороченный сзади облезлым лисьим хвостом. Конь — чуть крупнее остальных, вороной масти. Такой черный, что даже тень отбрасывает гуще. Был бы такой под седлом у нашего «сюпрыза» — басурмане вообще на месте попадали б… от инфаркта.

Хоп! О чем я сейчас подумал?.. Об инфаркте! Отвали, умник… Конь, седло… Не то… Тень! Вот именно! Куда она падает? Ага. И это значит, что если я вижу их в реальном времени, то…»

— Отряд движется с северо-востока.

Для наглядности ткнул пальцем в нужном направлении. Чтоб наверняка, а не как у хрестоматийной блондинки в такси.

— Две дюжины и с северо-востока… — повторил Полупуд. — А еще что-нибудь можешь прибавить?

«Во дает, товарищ. Не только мед подавай, но еще и ложку… Хотя, чего я кипешую? Это ж и в моих интересах… В одной лодке гребем… Сейчас поглядим с пристрастием. Кажется, было что странное в том всаднике, на что я не обратил внимания. Ну-ка… ну-ка… Ага, есть!»

 — Отряд ведет воин с большим шрамом через все лицо… На черно… на вороном коне.

Я и договорить не успел, как Василий оказался рядом с Сафар-беем, схватил татарчука за воротник и рывком вздернул на ноги.