Витя, маленький Витя тогда, конечно, совсем не понимал, что полюбил Галину, что встретил женщину, которую будет любить всю жизнь, любовь к которой будет самым сильным его чувством, самым неподдающимся рассудку порывом, и будет казаться, то путеводной звездой, то безумием и роковой ошибкой.

В разные периоды, обращаясь к началу, к их первой встрече, Виктор то считал, что она пробудила скрытые в нём силу и решительность, то уверялся в том, что околдовала и неведомым образом заставила совершить то, что не мог и не должен был сделать.

Сегодня только вспоминал. Будто возвращаясь в то время заново. И воспоминание было ярче и живее, чем наполненный солнцем город, что оставлял позади, чем дачи, огороды вокруг водокачки, и склоны высохшей степной травы, мелькавшие по бокам, чем грунтовая дорога, уводящая вверх.

Он устал бороться с воспоминаниями, прятаться от того, что нельзя возвратить. Прятаться в свою скорлупу. Теперь скорлупа треснула и разлетелась на куски. Воспоминания ожили. Они победили. Виктор отдался им. Словно хотел погрузиться в них навсегда.

В тот день, занятия уже начались, когда завуч привела в класс. По тому, как почти все смотрели на него, по тому даже, как некоторые нарочно не смотрели, Виктор догадался – уже знают о драке с Тарасом. Чувствовал взгляды и во время урока. Как мальчишечьи, так и девичьи. Даже учительница словно побаивалась – от человека, в первое появление избившего главу местной шпаны, можно было ждать чего угодно. На перемене поздороваться за руку подошли почти все мальчишки класса, кое-кто и из десятого, одни говорили, какая Тарас сволочь, другие расспрашивали, где и как долго занимался самбо, третьи запугивали, что дружки Тараса так это не оставят. Удивительно, но всеобщие восхищение, зависть и даже страх, абсолютно не грели Витю. Впервые в жизни в новой школе не нужно было преодолевать барьер чужого, впервые с момента своего появленья, был популярен, его считали сильным и отчаянно смелым, но это было не совсем то, о чём раньше мечтал. К тому же он не видел Галины, что начинало всерьёз беспокоить, белокурые волосы мелькнули только перед самым звонком, показалось, старается нарочно не заметить и прошмыгнуть в свой класс.

В солнечный весенний карпатский день для Вити наступила бесконечная, беспросветная и холодная ночь. Откуда он знал, что за отношения могли быть у Тараса и Галины, может «милые бранятся – только тешатся», ведь она схватила за руки именно его, когда вклинил врага, теперь снова ненавистного, головой в землю, до этого не пыталась остановить Тараса. Какой дурак! Зачем полез! Страшное, тяжелое, непереносимое чувство, впервые возникшее, когда понял, что кто-то ещё смотрит на оголившиеся ноги белокурой девушки, овладело безраздельно. Жало, пронизывающее изнутри. Но ведь были же в её глазах восхищение им и страх за него? На следующей перемене стало несомненным, Галина намеренно избегает его. Виктор мог говорить себе, что ему безразлично, мог повторять себе, что он дурак, ничего не спасало от отчаянья, мрака и жала внутри. Старая, высохшая историчка несколько раз поднимала для ответа, он просто не мог включиться, жалко что-то бормотал, она с восторгом проходилась по его умственным способностям, с наслаждением повторяла, что неплохо бы тем, кто, где не появись, сразу работает кулаками, хоть немного иногда поработать головой. Класс смеялся, хотя Виктор ухватил – нудную историчку, на самом деле, никто не любит. Но как всеобщее восхищение не вызывало гордости, так и кошмарное – прежде даже в воображении! – превращение во всеобщее посмешище, было теперь безразлично.