Владимир: У нас. У нас с тобой сейчас эта самая антинорма. Вот прямо здесь. Налью.

Игорь: Налей. С Нового года себе не позволял. (Выпивают).

Владимир: Водка для русского человека главный коммуникатор. Мог бы это понимать, как заслуженный радетель Отчизны.

Игорь: Ну да. Вы где были, эстеты-революционеры, когда Митька в свои чёрные запои уходил? Когда он молотком мебель крушил. Когда от корки хлеба блевал, да и корки у него в доме никакой не было. Что-то я не припомню, чтобы вы его ремнём вязали, систему ставили, сладким чаем отпаивали. Не время, друзья, отвлекаться на мелочи, когда свобода в опасности. Ещё бы.

Владимир: Нет, ну я не раз ему говорил, чтобы он как-то поаккуратнее с этим делом. Берегов Дима не видит, это правда.

Игорь: Говорил он. Сидел бы сейчас Митька с тобой здесь, если бы не я, и пил бы до бессознанки. Говорил он. Это ты, что ли, его в наркологию упаковывал, когда он кончался буквально? Ты докторам деньги платил, чтобы водку ему никто не передал, как у них там водится? Ты его картины из мастерской увозил, чтобы он их за шкалик не продал? Хрен-то там. Все вы где-то у себя за идеалы боролись, а я за Митьку.

Владимир: Это когда было?

Игорь: В последний раз? Два года назад. С тех пор не виделись.

Владимир: Почему?

Игорь: Потому что человек так устроен.

Владимир: Как?

Игорь: Да вот так. Раздражают человека те, кто ему помог в трудный период. Видеть он их не может. Тошно ему от них. Всё просто.

Владимир: А я скажу почему. Ты же его не просто откачивал, ты же его жизни учил при этом. Нет, не при этом, а за это. Так ведь? «Я тебя, Дима, спасу, но ты, Дима, потом уж не водись с плохими ребятами. Ты, Дима, со мной водись, я тебя научу как надо». Ты свою картину мира вкладывал в его голову. Ты для себя это делал, а не для него. Всё просто.

Игорь: Правильно. Зато вы ему потом праздник свободы устраивали. С водкой. Красавцы, чего там.

У Игоря звонит телефон.

Да я понял, Олег Артемьевич, что сегодня не успели… Конечно, завтра с утра сделаем… Нет, там бюджет уже проведён документально… Пусть тогда Григорьянц и исполнит… А это не моя зона ответственности… Да пошёл ты, Олег Артемьевич… Сам знаешь куда. (Завершает разговор).

Владимир: Ты охренел, герой бюрократии?

Игорь: Ладно, заслуженный либерал России, давай допьём и по домам.

Владимир: Лариса, свет очей моих, посчитай нас.

Разливают, выпивают. ПодходитЛариса.

Лариса: Один счёт?

Владимир: Один.

Игорь: Я по карте рассчитаюсь.

Ларисакладёт счёт на стол, уходит.

Владимир: Не ожидал от тебя. Правда. Уволит же тебя твой Олег Артемьевич.

Игорь: Хрен он уволит. У него мозгов не хватит такие схемы придумывать, какие я ему рисую. Переживёт как-нибудь. Тут аптека где-нибудь рядом есть?

Владимир: Понятия не имею, я же не местный. Ты хворый, что ли, распильщик-патерналист?

Игорь: Матери памперсы нужно купить, год уже как лежит. Ладно, дубль-гис гляну.

Владимир: А отец как?

Игорь: Нормально. Окуджаву ей ставит каждый день с Клячкиным. Развлекаются.

Владимир (смотрит счёт, выкладывает купюры): Это тебе, а на чай я в счёт положил.

Игорь (не отвлекаясь от телефона, придвигает деньги к себе): Ладно, будь здоров. Митьке привет передавай.

Владимир: Передам. Пока. (Уходит).

Игорь (набрав номер): Привет, пап… Как вы там?.. Ну и славно… Конечно… Минут через сорок… До встречи.

ПодходитЛариса.Игорь рассчитывается картой, одевается.

Спасибо, Лариса, всё было замечательно.

Лариса: Не за что. Приходите ещё.

Игорьуходит.

Лариса стирает на доске слово «СТРУГАДСКИЕ», исправляет «АКУДЖАВУ» на «ОКУДЖАВУ». Включает музыкальный центр, вновь садится за дальний столик с калькулятором.