Город Сизов, Россия

Увидев Вадима у порога своей квартиры, Марта не удивилась. На правах друга и соседа по лестничной клетке он мог заявиться к ней даже среди ночи. В рабочее время Вадим служил инструктором в БОРе, а в свободное – гонял на байке с такими же, как он, камикадзе из мотоклуба «Сириус».

– Ты когда-нибудь гуляла по крышам? – спросил Вадим.

– Что мне там делать?

– Сегодня охрененно звездное небо, и я хочу подарить его тебе на днюху.

– Вообще-то день рождения у меня только завтра.

– Извини, завтра не могу – дежурство. А послезавтра такого ясного неба может и не быть. Все-таки конец ноября. Одевайся.

На мотоцикле они добрались до недостроенной высотки из литого бетона, которая торчала на пустыре немым укором властям еще с конца 80-х.

Забравшись на крышу, Марта замерла от восторга. «Крыша старого дома. / Резко вспорхнула синица. / Толчок сердца в груди», – пришло ей на ум.

– Чего ты там бормочешь? – спросил Вадим, зажигая закрепленный на стене факел.

Вместо ответа Марта присвистнула. Все свободные вертикали были мастерски разрисованы фантастическими существами и растениями.

– Ничего себе! Кто это намалевал?

– Веник.

– Кто?

– В миру Вениамин. В строгановке, между прочим, учился.

– Познакомишь?

В этот момент из-за лифтовой шахты к ним приплыл звук. Он был такой нежный, будто первый солнечный луч осторожно прощупывал тьму. Марта удивленно взглянула на Вадима, но тот лишь загадочно улыбнулся, взял ее за руку и повел за собой.

За шахтой какой-то человек играл на трубе. Закутанный в серую пуховую шаль поверх шинельного пальто, он выглядел странно. Мелодия становилась все насыщеннее, то легкой и воздушной, то мощной и теплой. Она закружила Марту, увлекая ее в музыкальное приключение.

Когда мелодия завершилась, девушка стояла, растроганная до слез.

Музыкант снял с головы объемную кепку и галантно поцеловал Марте руку. Его облик напоминал состарившегося на двадцать лет рок-музыканта Гарика Сукачева: островок жестких седых волос, торчащих во все стороны как луковые стрелки у Чиполино, ниточка усов, поросший щетиной подбородок, густые брови и морщины – глубокие, как борозды на поле.

– Вот это и есть Вениамин, – представил его Вадим. – Веня, это Марта.

Музыкант склонил голову и по-гусарски «щелкнул» задниками мягких уггов так, что Марта «услышала» звон несуществующих шпор.

– Прошу прощения, молодые люди, – сказал он, – но мне нужно кое-что закончить.

На стене еще оставалось свободное место. Рядом лежали баллончики с краской и стоял мощный фонарь.

Марта взглянула на Вадима:

– А мы пока споем про коня, да?

– Давай про коня.

Вадим обнял Марту, и они проникновенно запели: «Выйду ночью в поле с конем, / Ночкой темной тихо пойдем…» Марте всегда казалось, что эту песню невозможно петь механически – она заставляла каждый раз заново проживать ее историю.

– Ты только посмотри, что Веник нарисовал, – шепнул Вадим, когда они закончили петь.

Из хаоса цветных пятен на стене проступал женский портрет – копия Марты.

– Ты все подстроил! – догадалась девушка и стукнула Вадима в грудь. – Он специально нас ждал. «Небо, небо…» – передразнила она друга. – Ну ты выдумщик! Спасибо! Классный подарок! И вам спасибо, Вениамин. Вы что же, как Айвазовский, с одного взгляда запоминаете все детали? Ведь вы все время работали к нам спиной.

– Отчего же с одного взгляда? Я за вашим лицом наблюдал целых три минуты, когда играл на трубе.

– Еще раз спасибо. Я, правда, очень тронута.

Вадим достал из рюкзака баночное пиво и тубус с чипсами и положил на старый рояль, который Марта в темноте не заметила. Она похлопала по трехногому инструменту: