– Мама зовёт.

– Ты видишь, где «и грека»? – отец поднял руки с повёрнутыми вверх ладонями, как будто ответ должен был упасть в них откуда-то сверху.

Вито ткнул пальцем в центр клавиатуры. Отец уставился на экран и, убедившись, что это именно она, выдохнул. Вито помог найти ещё несколько букв, после чего Джузеппе накрыл пятернёй мышь, прицелился в кнопку «Отправить» и притопил левую клавишу так, что из коробочки не только щёлкнуло, но и скрипнуло.

– Я выключу, – Вито дождался разрешения, оттеснил отца, растопырил ладонь, несколько раз нажал Alt и F4 и замер по стойке смирно. Экран померцал, закрылись окна программ, компьютер немного помедлил, желая ещё немного задержаться на краю небытия, а потом, как будто устав, погасил лампочки, словно закрыл глаза. Угасающим дыханием остановились все вентиляторы. Первые секунды наступившей тишины были воплощением торжественности, с которой принято стоять перед лицом бездны, наполненной ничем. Сколько бы раз Вито не выключал компьютер, сначала он видел борьбу за жизнь, затем завершение дел, последний выдох, следом за ним обречённость и, наконец, тишину бездны, в которой остановилось время. Именно в этом порядке. Мёртв ли выключенный компьютер, если всё внутри него остаётся тем же, но без движения? А мёртвое тело нельзя так же включить снова, чтобы оно продолжило жить, как ни в чём не бывало?

Вито ковырялся в салате, переворачивал глянцевые листики вилкой, откапывая ядра кедровых орехов.

– Так и будешь шляться по городу до конца каникул? – спросил отец, – Я в твоём возрасте ни дня не проводил, чтобы не думать, как бы заработать. Пойдёшь помогать мне в магазине. Хочешь, даже зарплату тебе буду платить?

Вито помотал головой.

– Нам нужно практику пройти. Мам, у вас в больнице найдётся что-нибудь несложное, что я мог бы делать?

– Маменькин сынок, – буркнул Джузеппе.

– Надо подумать, – Ариадна пошарила глазами перед собой. – Ты за Лизиной сестрой мог бы ухаживать. Мне бы полегче было. Кстати, а Лиза выбрала специализацию?

– Да. Инженерную. А за Алисой я не смогу. Ей уколы надо делать, я не умею.

Ариадна состроила брови домиком, от чего обычная усталость на её лице подёрнулась обречённостью:

– Им в семье медик не помешал бы. А она в инженеры.

– Может, у них ещё будет медик в семье. Вот, Вито выучится, женится на Лизе, а? – отец подмигнул Вито, забрасывая в свою тарелку салат из миски.

– Завтра моя смена, возьму тебя с собой.

На следующее утро Ариадна передала Вито старшей медсестре и помахала пальцем у его носа:

– Но учти, за мной не бегать, меня не отвлекать. Мария тебе всё покажет, может быть найдёт тебе занятие. Всё понятно?

Вито кивнул и чмокнул мать в щёку.

В сестринской ему выдали халат и персональную медсестру Марию. Для всего персонала он стал «Вито, сын Ариадны». Мария всё делала быстро, но так, как будто никуда не торопилась. Она на ходу успевала потрепать за щёку бледного ребёнка, занятого игрушкой, помочь протиснуть каталку в лифт, взять планшет со стола дежурной и вручить идущему навстречу врачу, прокричать что-нибудь ободряющее в открытую дверь палаты, при этом она успевала оборачиваться на Вито и комментировать. Вито слушал вполуха, даже не рассчитывая с первого раза запомнить, где какие больные, как зовут врачей. Он вглядывался в лица. Напуганные, уставшие, торжественно задумчивые, перекошенные болью.

Они прошли здание насквозь, мимо детского отделения и через оранжерею вошли в другое крыло. В коридор выкатилась коляска. Вито не успел разглядеть, кто в ней сидел. Заметил голову без волос с желтовато-бледной кожей и трубки у лица. Кресло исчезло за дверью. Дверь закрылась.