Наши мнения разделяются: на охоту, куда тянет остальных, сегодня я не хочу. Это, конечно, здорово: заходишь в павильон, тебя экипируют, вручают оружие и отправляют, например, в дорианский лес. Он совсем как настоящий, в нем живые деревья и растения. А можно выбрать побережье моря. Его вода отражает небо без купола, поэтому море кажется густо-фиолетовым. Поверхность у него не гладкая, как на Земле. Из воды, где целыми массивами, а где небольшими холмиками, торчат затопленные горные гряды, все с плоскими вершинами, словно тоже боялись устремиться ввысь, спрятались для надежности под водой и теперь опасливо оттуда выглядывают. Есть и красные пустыни с глубокими ямами-пещерами, в которые можно спуститься, чтобы погулять под землей. Или редкие темно-зеленые равнины вблизи городов, на которых пасется забавный, на наш земной взгляд, скот. Круглые, как шары, барашки с небольшими крыльями, подскакивая, перепрыгивают друг через друга. Барашков, если они застывают на месте, легко перепутать с другими цветными шарами, которые на самом деле оказываются тесными переплетениями веток – низкими дорианскими кустами. В их липкой сердцевине – гнезда небольших зверьков, очень похожих на кротов и роющих подземные туннели не хуже них.

Правда, долго любоваться и разглядывать пейзажи не получится – из-за каждого дерева и холма на тебя будут выскакивать дорианские хищники. Они потрясающие, хотя и не очень крупные. Никакое описание не сможет передать красоту и мощь темно-синего животного с огромными белоснежными зубами или скорость грациозно-гибких красных зверьков, которые могут спрыгнуть на тебя с ветки. Даже из воды может вылезти нечто одновременно восхитительное и ужасное, напоминающее дракона с рыбьей головой.

Животные, конечно же, цифровые, никто не стал бы заточать здесь настоящих, это по дорианским понятиям безнравственно. И даже в цифровых стреляют якобы из паралитических пистолетов: никакой крови, никаких убийств, даже воображаемых, – здесь больше всего боятся развить в детях склонность к насилию. Собственно, и охотой это называем только мы. Доряне произносят другое слово: «прогулка»… Что-то мне это напоминает.

Если ты не успеваешь отреагировать и выстрелить, за тебя это сделает возникающий из-за холма «защитник», но до этого ты в полной мере сможешь насладиться видом летящего на тебя существа с вытаращенными глазами и слюнявой клыкастой пастью. Только если накануне на тебя не летела другая туша с раскрытым слюнявым ртом. Так что на сегодня меня увольте.

Зато я хочу на скоростной аттракцион и, конечно же, в космопутешествие.

– Может, на исторический? – предлагает Леди в поисках компромисса. – Там мы еще ни разу не были.

– Скукотища, – зевает Плав. – Я ходил однажды, как только прилетел. Сделано классно, но какой смысл в чужой истории? Одни доряне побивают других сначала копьями, а потом чем-то вроде химического оружия, а потом исправляются и становятся паиньками. Везде одно и то же. Да еще что-то там про Прилусту, вроде как там почти те же доряне, родственники они, что ли. Я на земной-то истории всегда спал.

– Прилуста? – настораживаюсь я. – Говорят, что Чистые прилетели с Прилусты, вроде бы спасаясь оттуда. Там что-то об этом сказано?

– Чего-то наверняка сказано, – усмехается Плав, – но по-дориански.

Я мысленно киваю: наших знаний языка для серьезного экскурса в историю явно недостаточно. А жаль. Хотела бы я поговорить об этом с кем-то из местных. Общаются они с нами вроде бы с удовольствием, как с желанными гостями, вот только дальше обычных приветствий разговор никогда не заходит, отчасти, конечно, из-за языка, а отчасти потому, что местные обыватели, кажется, воспринимают нас как полезных, смышленых, но не слишком развитых гуманоидов.