Ее пока не видно. Но я знаю, что она вон там – за тем поворотом, теперь она выдвигается из внутреннего двора в сторону улицы, сначала медленными осторожными движениями, как крадущийся хищник, затем начинает ускоряться. Чем она ближе, тем сильнее ее ненависть, тем больнее сдавливает мне голову.

Слава богу, между мною и тварью будет еще приличное расстояние, когда она покажется. Грамотная расстановка группы – залог моего спасения. Делаю новый знак, и ребята рассеиваются вокруг меня на расстояние выстрела, что не так легко сделать на таком пятачке. Твари безразлично, есть ли у меня защитники и что ей угрожает. Если она дождалась меня, если у нее появилась возможность убить меня – она кинется, обязательно кинется. И не отцепится до тех пор, пока… В общем, никакая боль не заставит ее отцепиться, и даже когда жертва будет мертва, тварь продолжит терзать ее тело. Только парализующая пуля может остановить мутанта. И никто не промажет, будьте уверены. Вот только…

Тварь уже близко, а я вдруг вспоминаю слова Питера и внезапно представляю ту, в деревенском платочке. Я знаю: если это она – то мне конец, меня ничто не спасет. Со мной такое впервые: еще секунда – и я повернусь к ней спиной и побегу куда угодно. Но она все равно догонит меня, и…

Я уже готова заорать, крикнуть всем, что надо бежать, спасаться, а потом рвануть отсюда скорее, спрятаться в какую-нибудь щель, забиться туда поглубже…

Но тут появляется зомби, и я понимаю, что это не она, не та. Сейчас это мужчина, он не успевает приблизиться ко мне даже на десять метров, как в него одновременно летят заряды из пяти стволов. Мое оружие бессильно опущено вниз – увы, как обычно. Тварь замирает и валится как бревно на живот. Моя миссия выполнена. Я жива. Все отлично.

Провались ты пропадом, Кэп, со своими кошмарами!

Не понимаю, что на меня нашло? Как мутант мог оказаться той тварью в платочке? Она давно в тюрьме, далеко отсюда, или уже на Крезе, маленьком и далеком сателлите Доры.

Мы возвращаемся. Мне стыдно за свою реакцию, но, кажется, никто ничего не заметил. Питер так и не появился, ну и не надо. Виктор держит меня за руку – теперь я ему позволяю – и остроумно шутит. Я почти не слышу его, но поощрительно улыбаюсь и иногда смеюсь с остальными. С обездвиженной тварью остался один из парней, мы уже вызвали другую группу, которая ее заберет.

Напряжение не отпускает меня, я прислушиваюсь к своим ощущениям. Ночью мутанты гораздо активнее, некоторые из них могут выйти из логова и оказаться поблизости. Расслабляться опасно, нельзя забывать случай с погибшей девушкой. Так что мы должны как можно скорее добраться до базы.

На этот раз все без приключений. Завтра меня, как обычно, будут чествовать в столовой и поздравлять все, кого ни встречу. Завтра мой день – я герой. И буду отдыхать всю долгую девятидневную дорианскую неделю.

Уже сейчас нас по традиции встречают диспетчеры, которые отслеживали наше передвижение: дежурный руководитель – сегодня это Таниа (очень люблю эту немолодую приятную женщину с короткой стрижкой), несколько сотрудников, работающих ночью. Все пожимают нам руки и поздравляют – мою группу не меньше, чем меня, ведь они тоже герои, уж мне ли не знать. Они в который раз спасли мне жизнь, и этим все сказано.

Мы идем в столовую – нам полагается горячий ужин, или это уже завтрак, неважно. Обычно я здесь не задерживаюсь, ребятам разрешено немного выпить, а я пить не умею и не люблю. Да и аппетита у меня обычно после захватов не бывает. Минут через десять найду предлог и сбегу, как обычно.

Почему все-таки не было Питера, раз он так за меня волнуется? Это только наживкам не позволено выходить без двух вооруженных спутников даже днем. Пока не знала, кто я на самом деле, удивлялась, что меня так долго не выпускали с базы, списывая все на затянувшийся карантин. Обычно он длится на месяц меньше, что тоже немало – доряне плохо переносят земные инфекции.