Остальным ходить в город не возбраняется в любое время, надо только отметиться и записать цель выхода. Был случай, когда один из наших парней влюбился в дорянку и ходил к ней на свидания, а целью выхода так и указывал: «безумная любовь», все очень смеялись. Так что Питер, если бы захотел, мог даже пойти с нами. Ну не официально, конечно, а присоединился бы где-нибудь в городе. А завтра он наверняка дежурит, и я снова его не встречу. А вдруг он опять пропадет надолго и не станет показываться в Управлении?

Тайком я открываю общее расписание дежурств. Пролистывая его, привычно отыскиваю строку «технический выход». И ничего не понимаю: Peter Captain стоит в расписании на прошедший день – так и указано, p. m. То есть он заступил на дежурство практически сразу после нашего утреннего разговора у него дома, и вот уже пара часов, как закончил. И чего это вдруг ему понадобилось меняться и дежурить два дня подряд?

Виктор предлагает мне пива. Я привычно отказываюсь, но тут… В столовой появляется он – Дарк-Кэп, собственной персоной. От неожиданности я на мгновение замираю. Питер оглядывает всю нашу компанию и, разумеется, видит меня – ну и пусть! Я-то его не вижу и видеть не желаю. Поворачиваюсь к Виктору и с самой очаровательной улыбкой протягиваю ему свою кружку. Еще несколько минут я кокетничаю с Виктором, хихикаю и даже позволяю ему положить руку на спинку моего стула. Когда я украдкой перевожу взгляд, желая насладиться произведенным эффектом, то обнаруживаю, что Дарк-Кэпа в столовой нет.

И, кажется, я не хочу больше пива. Я хочу домой…

Утром я не иду на завтрак, потому что представляю, как меня чествуют, а мне этого сейчас совершенно не надо. Вместо завтрака сижу на диванчике, закутавшись в одеяло, и реву. Иногда, ничего не видя от слез, протягиваю руку к столику, нащупываю и надкусываю недоеденный со вчерашнего дня бутерброд. Мне очень-очень себя жалко, и в этом есть какое-то горькое удовольствие. Не помню, когда я плакала в последний раз – кажется, еще в школе. Когда слезы чуть утихают, усилием воли вспоминаю что-нибудь – маму, например, или злого Кэпа, или эту тварь в платочке – и всхлипывания вновь переходят в рыдания.

За этим занятием проходит не меньше часа. Настенный коммуникатор периодически освещается, принимая сообщения и звонки звук, – я выключила еще вчера. Наручный коммуникатор тоже вспыхивает и гаснет. Наверное, это Энн, хочет узнать, где я и почему не пришла.

Потом рыдания резко прекращаются, словно кто-то нажимает на кнопку. Я бодро вскакиваю и иду в душ. Настроение улучшается с каждой секундой. И что это было со мной? Вот глупости. Не думала же я действительно проторчать здесь весь день одна?

Энн наверняка собиралась пригласить меня в город. Выход неофициальный, но пока с нами дружат Плав и Виктор, у меня всегда есть двое сопровождающих. А вдруг они ушли без меня? Торопливо включаю звук на наручном коммуникаторе и звоню подруге.

Через пару часов мы уже гуляем в центре. Глаза у меня все еще немного блестят, зато нос совершенно не красный – мама научила меня, как этого избежать: даже когда рыдания в самом разгаре, я не забываю о том, что нельзя тереть лицо. Благодаря загадочному блеску в моих глазах Виктор сочувственно и вопрошающе смотрит на меня каждые две минуты.

Дорианская еда нас совершенно не интересует – кто может в здравом уме это есть? Конечно же мы снова идем в парк развлечений, все наши дороги обычно ведут туда. Тварей я не чувствую, да их и не может быть здесь, среди такого количества народа, днем. И потом, они прячутся в жилых кварталах, а парк занимает не один десяток километров. Это еще одна из причин моей любви к нему.