– Да, мисс, – ответил Рандл. – Вид у вас очень усталый.

Еще час! У нее уйма времени.

Мэгги снова раскрыла книгу. «…Для дальнейшаго мщения… ищет другое обиталище… Тело, более близкое к окончательному распаду». Она с состраданием подумала о бедной служанке, чья смерть принесла выздоровление кузену лорда Дэдхема, но осталась почти незамеченной: «только на другую ночь» в поместье узнали, что она мертва. Что ж, эта ночь уже почти прошла. Мэгги зябко поежилась.

«Я умру во сне, – подумала она. – Но почувствую ли я ее приближение?» Ее замутило от отвращения при одной только мысли о таком посягательстве. Но не думать об этом она не могла. «Осознаю ли я, пусть всего лишь на миг, что я превращаюсь в… во что?» Ее разум отказывался развивать эту мысль.

«А вдруг у меня будет время причинить кому-либо вред? – задумалась она. – Я могла бы связать себе ноги платком. Тогда я не смогу ходить».

Ходить… Ходячий мертвец… На нее нахлынули новые страхи. Ничего у нее не получится! Она просто не сможет! Не посмеет отдать себя во владение этому бесконечному ужасу! Измученное воображение принялось рисовать картины ее собственных похорон, она увидела вереницу скорбящих, идущих в церковь за ее гробом. Но Энтони среди них не было: он уже выздоравливал, но еще недостаточно окреп. Он не сумеет понять, почему Мэгги покончила с собой, ведь записка, которую она оставит, не позволит догадаться о реальной причине, а лишь сообщит о долгой бессоннице и нервном истощении. Значит, Энтони не будет рядом, когда ее тело предадут земле. Но нет, здесь она ошибалась: это будет уже не ее тело, его займет та, другая женщина и будет им распоряжаться как полновластная хозяйка. По праву владения.

Эти картины, представшие перед ее мысленным взором столь отчетливо, как-то разом поблекли. Ее неприкаянный взгляд, блуждавший по комнате, остановился на книге, которую она все еще держала в руках.

«Она не может занимать труп, – прочитала Мэгги, – после христианскаго погребения». Это ее немного утешило. Но (ее страхи тут же вернулись) самоубийцам не положено христианское погребение. Как же тогда? Вместо церковного кладбища ей представился дорожный перекресток с покосившимся указателем, все надписи на котором давным-давно стерлись. Рядом с гробом стояли лишь два-три человека – они украдкой переглянулись, когда могильщик отбросил лопату и взялся за деревянный кол…

Мэгги вздрогнула и вернулась к действительности.

«Это все фантазии, – подумала она. – Но моя подпись в журнале ядов – реальность». Она достала стеклянную колбочку на восемнадцать таблеток. Разовая доза составляла одну или две. За окном занималась заря – надо спешить. Мэгги взяла лист бумаги и минут пять писала. Она дошла до слов «никто не виноват», и тут послышался чудовищный протяжный рев: он становился все громче и громче, пока вся комната не заходила ходуном. Когда звук достиг оглушительной силы, за окном что-то промелькнуло, на долю секунды затмив дневной свет. Потом раздался такой жуткий грохот, какого Мэгги никогда в жизни не слышала.

Позабыв обо всем, она подбежала к окну. Ее взору предстала картина неописуемого разрушения. Весь газон был завален обломками самолета, потерпевшего крушение на огромной скорости. Часть этих обломков вспорола землю, оставив глубокие борозды. Пилота выбросило из кабины – Мэгги увидела его ноги, торчавшие из клумбы под стеной дома. Ноги не шевелились, и она решила, что пилот наверняка мертв.

Пока она раздумывала, что предпринять, под окном раздались голоса.

– Похоже, у нас тут не самое благополучное место, Рандл, – произнес мистер Эмплфорт.