Зоя почувствовала, как ее наполняют злость и гнев, а потом вдруг печаль. Сожаление, что родилась не в то время, не в век, когда гении встречались на каждом шагу и весь мир был устроен так, чтобы питать, превозносить их мастерство. Нет, Зое не повезло родиться в веке победивших высоких технологий, когда сердце можно распечатать на 3D-принтере, а портреты обмазывают по фотографиям со скоростью десять картинок в пять минут. Зое казалось – она не жила до того, как слова Агаты коснулись ее слуха. Не понимала ничего и слепо брела куда-то по стрелке Гугл.Карт.

– …Родись величайшие творцы прошлого в наш век – безопасный, сытый, гуманный и бесплодный – сотворили бы они хоть десятую часть той красоты, которой мы восторгаемся? Или мы отказались бы признавать их – убийц и пьяниц, сквернословов и бандитов? Может ли искусство рождаться из одной только добродетели? Что ж. Я полагаю – нет.

«Я полагаю – нет», – повторила Зоя про себя, стискивая кулаки. Ярость – вот, что она испытывала, и оставалось только радоваться, что свет погашен и даже Влад не разгладит, как искажено ее лицо.

Агата обернулась в сторону. В ее, Зои, сторону. В красноватом полумраке ее темные глаза казались вовсе черными.

Зоя почувствовал, что краснеет, и поскорее уткнулась в плечо Влада, о чьем существовании едва ли не забыла.

«Не смотрела она на тебя, – с раздражением подумала Зоя, боясь шелохнуться. – Впечатлительная ты дуреха».

– Наша увлекательная лекция подошла к концу. Теперь настало время ваших вопросов. Прошу, поднимите руки те, кто хочет что-нибудь спросить.

– Может, пойдем? – просипела Зоя Владу на ухо, стискивая его руку.

– Ты чего? Совсем нет вопросов?

– Есть, просто… что-то у меня голова разболелась. Душно тут очень.

Влад тут же встал и потянул Зою за собой, позволяя опираться о свой локоть.

– Давай найдем аптеку и возьмем тебе что-нибудь от головы.

Она промычала что-то согласное и словно не по своей воле обернулась.

Агата смотрела им вслед. Она точно смотрела на них. Всего мгновение, а потом позволила кому-то задать очередной вопрос, отвлечься. Но она точно смотрела.

Внутри Зои все леденело от этого взгляда, в котором точно жила ночная тьма.

Было совсем по-летнему тепло, не душно и не ветрено. Зоя сняла плащ, и теперь на сгибе локтя его галантно нес Влад. Людей почему-то было совсем немного, что не могло не радовать. А машины… Что машины? Без их привычного гула невозможно было заснуть.

– У тебя сейчас шоколад на платье окажется.

Спохватившись, Зоя успела поймать каплю сиропа языком.

– Ты чего так загрузилась?

– Да я как-то… – пролепетала Зоя, глядя на свою почти нетронутую вафлю, нанизанную на шпажку. Они с Владом успели ухватить по штуке в последний момент – до закрытия кафе оставалось меньше получаса. – Сложно, в общем… Ты читал «Пражское кладбище»?

– Внезапно. Допустим, не читал.

– Так читал или нет?

– Так что у тебя там за сложная метафора в голове сложилась?

– Это точно не «метафора»… В общем, Эко постоянно описывает еду в этой книге. Очень много всяческой еды, настоящее фуд-порно! И он описывает ее, процесс ее поглощения так, что ты начинаешь ненавидеть главного героя. Он и так человек неприятный, но вот это просто добивает, как он ест. Я одновременно восторгалась Эко, потому что это ведь талант – так смачно описывать что-то, чтобы манипулировать мнением читателя, и ненавидела, потому что у меня аппетит на пару дней испортился.

Они стояли под фонарем у закованной в пластиковые «под дерево» панели урны, на металлической крышке которых тлели красноватые на концах бычки. Влад дожевал свою вафлю и теперь вертел шпажку между пальцев, точно это был какой-нибудь нож из тех, что крутые герои крутых боевиков используют вместо зубочисток.