Диплом я защитил отлично, хотя декан и тут не упускал возможности помешать, но «против лома – нет приема», а дипломная работа был сделана отлично и это был спец диплом, который впервые тогда делался на машине Минск 222.

И вот, двухмесячные военные сборы в Сал-оглы. Сал-оглы – это полупустыня, почти пустыня с вкраплениями зеленых проплешин в Азербайджане – арбузный рай. Три палатки для трех взводов на сорок человек каждая были установлены прямо на песке. Воды не было, по утрам во флягу наливался «чай», который надо было растягивать до обеда, а жара за сорок. Первый месяц у нас начальником сборов был полковник Глазков, которого мы раньше не знали. Полковник оказался мужиком что надо, и нас не прижимал и мы его не подводили. Этот был месяц щадящих занятий, постоянных розыгрышей и даже небольших пьянок. Женатики, как я, в субботу утром тихонько сматывались на ЖД станцию и попутными товарняками добирались до Тбилиси, а вовремя перекличек сто двадцать человек «прикрывали» отсутствующих и все было с этим в прядке, главное в понедельник на утренней перекличке быть на месте. Начальство это знало, но семейным делало поблажку.

Из-за нещадной жары были просолены, как вобла к пиву, вся одежда в соленых разводах, а стираться было негде. Недалеко от части я узрел пожарку и подбил Левика Шнейдера (Лев Шнейдер, сегодня один из руководителей энергетики Израиля), который постоянно по утрам на построении получал замечания за небритое лицо, хотя брился ежедневно, просто щетина была такая черная и густая, что создавалось впечатление небритости, постирать лоснящиеся и искрящиеся от соли на солнце робы в пожарной пене, благо там вода, правда техническая была в изобилии. Пожарников упрашивать особо не пришлось, они даже чан какой-то предложили. Сложили мы туда свою зеленую форму, залили пеной и пока она отмокала загорали на редкой травке, покрывавшей двор пожарной. Часа через полтора мы форму вынули из чана и ахнули! ХБ стало почти белого цвета и напоминало не то зимнее спальное белье, не то парадную форму моряков, а в панамы… хоть перья вставляй. На построении полковник Глазков сначала слегка опешил, потом заставил выйти из строя, обошел вокруг, не понимая откуда у нас неуставная форма. Услышав рассказ хохотал до слез. Так весь месяц в белых робах мы и проходили как альбиносы.

Мы студенты и сама часть жили как бы в параллельных мирах, почти нигде не пересекаясь. Но однажды, когда срочники уехали на учения, а на оставшихся накатила дизентерия, стоять на постах стало почти некому и тогда решили попользовать студентов. Кому пришла эта лихая идея не знаю, но представьте, что ничего не смысливших в воинской службе студентов вооружили автоматами и отправили заступать на посты в круглосуточное дежурство. На территории самой части еще куда ни шло, а вот с КТП (автопарк), который находился на расстоянии километра от части – были проблемы. Недавно часовой застрелил чью-то корову, которая ночью не захотела остановиться на окрик постового, а тем более осветить лицо, а при выстреле в воздух рванула с перепугу на часового, ну тут служивый нарушителя и пристрелил. Все по закону, выдали хозяевам коровы стоимость мяса по цене хвостов, а бдительного солдата наградили десятидневным дневным отпуском домой. По возвращении в часть, бедняжку, когда он снова был на посту на КТП хозяин коровы – застрелил. Поэтому этот пост был самый опасный, страшный своей отдаленностью и безлюдьем.

Разделили нас на команды по три человека. Одна смена стояла в карауле (два часа), другая спала, а третья – бодрствовала. Все, как в обычном карауле. В обычном, но мы же были студенты и все для нас было что-то вроде игры и все вроде бы ради развлечения. Географически Сал-оглы располагалось так, что телевизор в части принимал все три республики и в дни футбола телевизоры в ленинской комнате были выставлены экранами на улицу три телика и свободный от всего народ, наблюдал три футбола одновременно. Я во время футбола был в бодрствующей смене, значит спать было нельзя. Я с сумкой, с автоматом и запасными рожками пошел тоже смотреть футбол. Когда смотрели уже второй тайм по части стали носиться срочники, с криками, что кто-то сбежал с оружием и боезапасом из части. Я очень удивился, кто бы это мог быть, а главное зачем. Сначала стали шестом прощупывать отхожие места, потом с фонарями бегали вокруг части, но это было уже далеко и я, досмотрев матч, поплелся в караулку. Каково же было моё изумление, что сбежавшим оказался я. Лейтенант Студенников, по кличке студент, теребя круглые очки кричал, что студенты доведут его до инфаркта или петли. Это происшествие он спустил на тормозах, так как от начальства ему досталось бы больше, чем мне.