Она промолчала.

– Твоего Сережку убили не за просто так, – продолжал Соломин. – Такое убийство – слишком дорогостоящее. Никто не поверит, что из-за бабы, ссоры или за давний должок. О чем это говорит, ты хоть задумывалась?

– Откуда я знаю?.. – озадаченно сказала она. – Других забот у меня нет? А что, Сережка во что-то ввязался или вляпался?

– Последнее, – сказал он. – Но об этом – не по телефону.

– Нет, скажи! На что ты намекаешь? – озаботилась она еще больше.

– Кстати, я только что разговаривал с Нальчиком, – сказал он, подумав и понизив голос. – Тебе привет от Рустамчика, очень тобой интересовался.

– Это который? – удивилась она. – Тот самый, что нас с Сережкой приглашал на шашлыки, да?

– Тебе лучше знать, – усмехнулся Соломин. – До сих пор под впечатлением от вашего знакомства…

– Еще один козел старый… – вздохнула она. – Ну прямо стадом лезут на меня! Уже под шестьдесят, а туда же.

– Я бы на твоем месте не очень-то такими бросался, – сказал Соломин. – Особенно после того, что случилось с Сережкой.

– Не поняла! – возвысила она голос. – Это ты на что намекаешь?

– То самое… Он в курсе всех наших дел. И очень горевал, когда узнал о гибели твоего Сережи. Это кое-что нам подпортило и кое-какие процессы замедлило.

– Хочешь сказать… У него с Сережкой были свои дела?

– С нами всеми – свои дела! – уточнил Соломин. – И сейчас ты, как наследница своего мужа, должна включиться в нашу общую работу.

– Я никому ничего не должна! Ты за этим мне звонил? – В ее голосе послышались нотки стервозности.

– Короче. Немедленно позвони Пете, нашему избраннику и выразителю наших интересов в Государственной думе, – жестко сказал он.

– Это все, что ты хотел сказать? – повторила она.

Сейчас бросит трубку, понял Соломин. Зная ее характер, лучше ее опередить, чтобы почувствовала себя обойденной и уязвленной. Тогда сама будет искать возможности переговорить.

– Все, – сказал он и сам отключил связь.

Турецкий и Меркулов просматривали файлы, касавшиеся дел и заслуг покойного Артемова.

– Ну что, – констатировал Меркулов. – Артемов – дважды судимый, он партнер и помощник депутата Кольчугина, вроде ничем особенно не отличался от разного рода проходимцев, числившихся в помощниках депутатов Думы.

Они сидели в просторном кабинете зама генпрокурора Меркулова, перед ними стояли две остывшие чашки недопитого чая.

– Но, согласись, три погибших помощника у одного депутата, причем за короткое время и, согласно баллистической экспертизе, из одной снайперской винтовки, – это уже перебор, – ответил Турецкий. – Даже для столь почтенного учреждения, как наша Дума, где помощников депутатов и убивают, и сажают, или они пропадают без вести.

– И все трое застрелены ночью, – напомнил Меркулов.

– Живым остался только Геннадий Афанасьев.

– И тот уже второй год сидит за решеткой в темнице сырой, – буркнул Меркулов. – И Кольчугин опять ни при чем. Как с гуся вода. Неприкасаемый.

– Как бы до того Геннадия тоже не добрались, – предположил Турецкий. – Только чем и как его спасешь?

– Может, тебе или кому-то из вас съездить к нему туда и еще раз с ним поговорить? – предложил Меркулов. – А потом постараться перевезти сюда поближе, скажем в Бутырки?

– С переводом, сам знаешь, будет много волокиты, – сказал Турецкий. – Кстати, и убили Артемова, когда я только-только собирался вызвать его к себе в качестве свидетеля… Хотя главное сейчас – понять, кто и что за всем этим стоит?

– Неважно, о чем говорят, речь всегда идет о деньгах, – вспомнил Меркулов чье-то изречение. – Лучше напомни мне, кто таков сам Кольчугин?

– Так… Вот его файл, – кивнул Александр Борисович. – Наш Кольчугин в недавнем прошлом – провинциальный директор не то свечного заводика, не то банно-прачечного комбината. Когда помер прежний депутат, Сорокин, причем какой-то странной смертью, Петра Авдеевича выдвинули и избрали подавляющим большинством голосов…