– Да это не я тороплюсь! Меня Петя уже затрахал на эту тему, – признался Соломин.

– Нехорошо о начальнике говоришь! – вздохнул Рустам Ибрагимович. – Ладно, никому не расскажу о ваших нетрадиционных половых отношениях… – тщательно выговорил Рустам Ибрагимович. – Откуда мне знать, дорогой, что вы там в Москве до сих пор живете на одну зарплату, как при развитом застое!

– Тогда, быть может, закруглимся? – нетерпеливо спросил Соломин и снова посмотрел на часы (убьет, непременно убьет, если не позвоню Тамаре!).

– Конечно, закруглимся, Андрюшенька! Сколько можно разговаривать, когда тема исчерпана, я правильно говорю?

– Ну тогда до свидания, Рустам Ибрагимович…

– Подожди… Что значит – до свидания? Во-первых, позвонишь мне и расскажешь все, что узнаешь о Петином визите в прокуратуру. Правильно?

– Само собой… – нетерпеливо сказал Соломин.

– И потом, я так и не понял, передашь ты Тамаре мои соболезнования или нет? Мне, сам понимаешь, неловко ей звонить, сам знаешь, поднимут трубку посторонние люди, услышат мой кавказский акцент, нехорошо будут думать о девушке… Вы, русские, от нас, лиц кавказской национальности, только нехорошие дела ждете… Я правильно говорю?

– Значит, заслужили, – буркнул Соломин. – Своим поведением.

– И мое предложение ей тоже передашь, да?

– Предложение руки и сердца? – хмыкнул Соломин, от нетерпения переступая с ноги на ногу. Черт, надо немедленно позвонить Тамаре, вдруг ее уже вызвали в прокуратуру…

– А это ты мне мысль подал, дорогой, – завел новую тему Рустам Ибрагимович. – Неудобно это делать, пока мужа не похоронила, понимаешь? Вот как только передашь…

– И бумага о правительственных гарантиях будет сразу подписана? – перебил Соломин.

– Ай, дорогой! Нехорошо говоришь… Мудрые люди давно сказали: не мешай водку с портвейном, а дело с любовью!

– Так сами у нее потом спросите! – выдохнул Соломин. – Когда дело сделаем! Все, извините, больше не могу говорить…

И отключил аппарат.

Фу, черт, он вытер пот и посмотрел на себя в зеркало через открытую дверь ванной. Прилип как банный лист. Ладно… Что у нас в сухом остатке? Гибель Сережи Артемова их там, в Нальчике, насторожила, мол, не все там у них, в Москве, чисто, этого следовало ожидать, и потому правительственной гарантии пока нет и не будет. Это раз. А что у нас есть? А у нас теперь появилась сексапильная вдовушка, своего рода наш рычаг давления и влияния… Да нет, надолго ее не хватит. Стервоза та еще. Поставит на уши весь Нальчик. Хотя Томка не дура, должна бы понимать, что можно и чего нельзя…

Он лихорадочно раздумывал об этом, набирая номер ее сотового.

– Але, – послышался ее ленивый голос сквозь уличный шум и чуть слышное, ровное гудение мотора.

– Привет. Том, Авдеич обижается, почему не реагируешь на его звонки.

– Андрюша, это ты, что ли?

– Он самый. Ты куда сейчас едешь, если не секрет?

– Не знаю… Паша везет куда-то развеяться. Я ж теперь вдова, представляешь. Свободная женщина.

– Именно об этом следует переговорить, – терпеливо сказал Соломин, почувствовав некоторое облегчение. – В прокуратуру тебя еще не вызывали?

– А я туда и не собираюсь, – фыркнула она. – Сейчас посидим с Пашей где-нибудь, потом он отвезет меня в морг… Надо ж все оформить, похороны, поминки, то-се… Пока все не сделаю, никаких допросов, вопросов и следственных экспериментов! Если не дураки, они это понимают. И потому пока не вызывали. А вот твоего старого козла, Петра Авдеича, туда уже пригласили, сама слышала…

– Вот он и хотел сначала все с тобой согласовать. – Соломин привычно пропустил сомнительный комплимент в адрес шефа. – Чтобы показания не расходились.