Семен кивает и уходит за гостем.

Сажусь за стол, когда в приемную входит мужчина. Он настолько непохож на всех, кого я здесь видела, что в первое мгновение кажется, что гость ошибся этажом. Но его привел Семен, но, в отличие от меня, не представил по имени.

– Добрый вечер.

Ему точно за тридцать, хотя выглядит моложе. Просто это видно по характерным морщинкам вокруг глаз. На нем черные джинсы, футболка и пиджак на худощавом теле. Он не похож на высококлассного телохранителя… Но идентифицировать его не удается.

Входит в кабинет, какое-то время там стоит, оценивая пространство и выходит обратно в приемную.

– Окно всегда закрыто?

Я удивленно оборачиваюсь. Даже не заметила, что в приемной есть окно, плотно закрытое жалюзи под цвет интерьера.

– Похоже, что да, – отвечаю я, и вызываю у него улыбку.

У него удивительное лицо: худощавое, приятное, если бы не шрам. При улыбке стало видно, как несинхронно двигаются мышцы. Рот слегка скошен, как у инсультника. Больше всего привлекают внимание глаза, в их глубине пропасть, от которой сосет под ложечкой. Я бы не хотела столкнуться с ним ночью одна. Потому что так выглядят люди, которые могут сделать с вами, что угодно. И располагающая улыбка, не больше, чем попытка усыпить бдительность.

Сердце царапает, как гвоздем.

Мало того, что он пугает, так еще кого-то напоминает мне.

Мужчина направляется к окну, отодвигает жалюзи.

Смотрю в спину, мучительно копаясь в памяти. Раньше я не общалась с кругом, где люди поднимаются с нуля и им сносит крышу от самих себя: отсюда роскошные тачки, красивые девушки и прочий шик, требования не смотреть им в глаза… Специалист по безопасности господина Глодова был другим.

В нем есть чернота, которая встречается только у определенного рода людей. И если вы хоть раз с ней столкнулись, больше не забудете.

Он стоит спиной, опустив голову. Звонит боссу или еще кому-то.

– Все чисто, можно подниматься.

Пиджак на спине натягивается, подчеркивая узкую поясницу. Под тканью явственно проступают очертания рукоятки. Пистолет за поясом сзади. Так мало кто носит. Нужна привычка. Ни разу не видела, чтобы военные или телохранители так ходили.

Тон и поза будят полустертые воспоминания – клянусь, я это уже видела!

Словно почувствовав, что я смотрю, он оборачивается. Яркий свет сглаживает шрамы. Слегка улыбается, взгляд скользит по мне – с мужским интересом, словно он вдруг заметил, что вместе с ним в приемной есть что-то милое противоположного пола.

– Как вас зовут? – неожиданно спрашиваю я.

– Андрей.

– Извините, мы знакомы?

Пауза. Почти неуловимая, но она была.

– Я телохранитель Глодова. Возможно, вы видели меня раньше.

Обтекаемый ответ, но дело не в этом.

– Я новый секретарь, – поясняю я. – Работаю первый день. Мы раньше встречались...

– Не думаю, – он улыбается вежливо, но с дистанцией, и теряет ко мне интерес.

– У тебя была машина… Зеленый «рено», – вспоминаю я, а перед глазами проносятся картины из прошлого.

Андрей поворачивается. Цепко смотрит в глаза.

Говори, что хочешь, я тебя узнала.

Это было счастливое лето. Пять лет назад. Я смотрю на него, сладко и сдержанно улыбаюсь. В груди тепло, но сердце щекочет от адреналина. Мама была здорова. Я только что закончила курс с отличием и умотала на лето к друзьям в Ростов. Жаркое было лето. Во всех смыслах.

– Клуб «Фантом», – говорю я, и по глазам вижу – помнит. – Я Анна, мы встречались... А потом я не очень красиво поступила… Прости.

– Вы обознались. Нет, – смотрит в глаза и лжет. – Я никогда не был в клубе «Фантом».

В коридоре шаги и Андрей предостерегающе поднимает руку – замолчи. Жест в сочетании с жестким взглядом обескураживают. Но мне некогда об этом думать: в приемной появляется гость, а следом входит Романов.