– Ты спас ребенка, – негромко заметила Натали.

– Ребенка спасла мать. – Он никогда не забудет этого, никогда не сможет забыть самоотверженности матери в самой безнадежной ситуации… – А поджигатель, сукин сын, выпрыгнул из окна второго этажа. Ну да, он обгорел, наглотался дыма и сломал ногу. И все-таки остался жив!

Натали поняла: ему не все равно. Просто раньше она в нем ничего подобного не замечала. Точнее, не хотела замечать. Его рассказ все изменил. Изменил ее отношение к нему.

– Значит, ты решил бороться с поджигателями, а не с пожарами?

– Более-менее… – Он едва начал говорить, как протяжно завыла сирена тревоги, и Рай резко вскинул голову, как волк, почуявший добычу.

Депо тут же ожило: послышался топот бегущих ног, кто-то отдавал приказы.

– Пошли отсюда! – крикнул Рай. – Нечего болтаться у них под ногами!

Он распахнул дверцу, легко подхватил Натали и вместе с ней спрыгнул на землю.

– Химический завод! – крикнул один из пожарных, на бегу застегивая на себе защитную куртку.

Натали показалось, что прошло всего несколько секунд, а пожарные расчеты уже выезжали из высоких арочных ворот.

– Как быстро, – сказала она, прижав руку к груди, чтобы унять сердцебиение. В ушах еще звенел сигнал тревоги. – Как они быстро собрались!

– Ага.

– Потрясающе! – Она прижала руку к бешено бьющемуся сердцу. – Я и не знала… Ты скучаешь по прежней службе? – Она подняла голову, посмотрела на него – и остолбенела.

Он по-прежнему крепко прижимал ее к себе; его темные глаза пытливо смотрели на нее.

– Да… иногда.

– Что ж… мне пора.

– Да… Тебе пора.

Он не выпустил ее, а наоборот, крепче прижал к себе. Может быть, в нем сработал условный рефлекс, а может быть, кровь ударила ему в голову от ее пьянящего, дурманящего аромата. Ему непреодолимо хотелось поцеловать ее – всего один раз! – и убедиться, что на вкус она так же хороша, как и на вид.

– Ты сошел с ума, – с трудом выговорила Натали. Она прекрасно понимала, что сейчас будет, и не находила в себе сил противиться. – Так нельзя…

– О чем ты? – едва ли не с насмешкой спросил он.

И прильнул губами к ее губам.

Натали не отстранилась, но вначале не ответила ему. Ей показалось, что ее парализовало, что она оглохла, онемела и ослепла. Потом вдруг все чувства вернулись, захлестнули ее с головой. Губы у него оказались твердыми, сильными, как и руки, как и он весь.

Прижимаясь к нему всем телом, Натали ужасалась и радовалась одновременно. Впервые за долгие годы она почувствовала себя женщиной. В глубине ее естества проснулись желания, о существовании которых она и не догадывалась. Она обвила его шею руками; портфель с глухим стуком упал на пол.

Рай совершенно забыл о том, что хотел лишь попробовать ее на вкус. Поцеловав Натали однажды, любой нормальный мужчина ощутит ненасытный голод. Ему захочется дойти до самого конца. Какая она податливая и вместе с тем сильная! Ее сладость манит и мучает…

Им в спину ударил порыв ветра из открытых дверей, и обоих обдало жаром. Их окружили обычные уличные шумы: крики, гудки клаксонов, шелест шин. Рай едва расслышал тихий стон, сорвавшийся с ее губ.

Он чуть отстранился, чтобы видеть ее лицо, разглядел свое отражение в ее затуманившихся зеленых глазах – и снова жадно прильнул к ее рту.

Нет, одного раза явно недостаточно!

Натали не могла дышать. Да ей больше и не хотелось дышать. Его губы словно разговаривали с ней на незнакомом, но очень красивом языке. Впервые в жизни она целиком отдалась на волю чувств…

Он снова отпрянул, ошеломленный собственной слабостью. Ей удалось сломить его волю! Сознание поражения и бесило, и подхлестывало его. Натали стояла на месте и удивленно смотрела на него.