Выхожу из штаба в раздумье – куда пойти: в столовую, что неподалеку отсюда, или сразу на объект, до которого еще топать и топать, не меньше километра. Чтобы только (как мне казалось) ненадолго заглянуть в здание РКИ – мозговой центр стрельбовых РЛС системы ПРО, и понять, какой сейчас там настрой у людей в связи с новым (ускоренным) планом по подготовке объекта к боевой работе.

В результате, после небольших колебаний, неизбывное, взращенное годами, чувство ответственности за порученное мне дело, все – таки берет верх; и пренебрегая позывами, уже довольно проголодавшегося организма, повернуть к столовой – я уверенной походкой направляюсь прямо в противоположную сторону – к проходной.

Мог ли я знать в тот момент, что уже ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра,….ни вообще, в течении двух с лишним недель, я не только ни разу не зайду в пресловутую столовую. Куда, подсознательно, глотая слюну, с той поры неведомая сила меня будет периодически тянуть (чтоб хотя бы поесть по – человечески), но даже не появлюсь в своем гостиничном номере, дабы расслабиться и упасть на мягкую пуховую подушку в заботливо накрахмаленную постель. Упасть, и погрузится в, ни с чем, не сравнимое состояние праведного глубокого сна.

Но вернемся к описываемым событиям.

Так вот, иду я по территории объекта, к еще виднеющимся в сумерках впереди двум зданиям РКИ (РКИ- А, РКИ- Б), каждое со своими стартовыми позициями, и думаю:

– Если «Нудоль» отстает так сильно от остальных объектов по готовности к боевой работе, то по какой причине? Неужели только по тому, что на нем с запозданием по срокам (а это так и было) установили аппаратуру, включая вычислительные машины. И, инженерам – не долго, думая, в авральном режиме, без должного прогона, привычной обкатки на выявление дефектов в каждой детали, элементе, узле (иногда неуловимых даже при самом тщательном контроле на заводе – изготовителе) – видимо, пришлось сразу приступать к отладке программного обеспечения комплекса?

Может тут и кроется причина, по которой сей объект до сих пор не может выйти на внешнее управление, как все остальные. А это, значит, не начать ли нам снова двигаться «от печки», то есть с тщательного регламента, перепроверки всей без исключения заводской аппаратуры от видеотракта до каждого электронного устройства, где побывал паяльник рабочего – монтажника? Ведь все это прямо или косвенно, но, в конечном счете, и может приводить к сбоям в программном обеспечении в режимах, как АФК, ФКС так и боевой работы (БР).

И вспомнил, что года два тому назад, когда я дважды, на непродолжительное время, приезжал на этот объект для отладки АФК (автономный функциональный контроль), меня так раздражали именно эти частые сбои в уже отработанных программах. И порою это происходило по причине неисправности, возникающей зачастую уже в не раз проверенной аппаратуре, но еще не конца зачищенной от скрытых дефектов, изъянов.

С этими мыслями я подхожу к зданию РКИ- А.

Вижу – у полу – раскрытой двери, на тропе стоят и курят несколько молодых офицеров, а с ними двое гражданских. Курят и о чем – то разговаривают. Я подхожу поближе, громко здороваюсь со всеми сразу, и узнаю одного из смежников – это Квачко Александр, высокий статный парень, чуть старше меня по возрасту – представитель от ГПТП. «Надо же, как бывает, – подумал я, – а ведь тогда именно с ним я и занимался (в режиме автономного функционального контроля) отработкой программы взаимодействия системы управления РКИ со стартовой позицией и уставленным на ней в транспортно – пусковом контейнере изделием (двухступенчатой противоракетой А-350). Там мы с ним и познакомились, а потом и подружились.