– Да что с тобой говорить, с дубом…

Сергей снова улыбнулся.

Повскакивали на ленту и пошли вперёд, по наклонной, к выходу. Лента стояла.

– А чего лента стоит? Почему не едет? – спросил Антона один из рабочих.

– Да хер её знает, чего она стоит.

– Может, там авария какая? – подумал Сергей.

Если бы он не был уверен в том, что будет приходить с работы всегда живым и здоровым, он бы не полез в шахту. Никогда бы не полез. Но в душе всегда ворочалось сомнение. И порой ему казалось, что здесь конец всему. И не надо искать других концов, другой судьбы. Вот есть люди, что ищут себя, а есть, которые уже наши. И не сдвинутся им теперь. Пока он ходит сюда, он жив и выйдет. А если уж не выйдет, то о чём тоже грустить? Все конечны.

Шесть человек в звене. Седьмой звеньевой. Что бояться с такими? Двое поотстали. Сергей шёл по ленте, когда свод снова свело в судороге удара и он громыхнул сразу вокруг. Сергей дрогнул на этот раз.

– Пласты садятся.– сказал звеньевой и потянул руку к поясу.

– А где Водяной с Решетовым? – спросил Сергей.

– Сзади пёхают.

Вода неожиданно плюхнула под лентой и напёрла.

– Что, надо наверх звонить! – вскрикнул Сергей и почувствовал омерзительный холод вдоль позвоночника.– Вадик, Антон, давайте звонить и бежать. По ходу там что-то бахнуло.

Звеньевой, вытерев круглый нос, зло рявкнул на Сергея.

– Чего! Чего там! Бахнуло? Да и что?

Вода зажурчала под лентой и перехлестнула её.

– Парни! Бегите! – крикнул огромный, как шкаф, Вадик и побежал по ленте.

Поток шёл из глубины выработки. Он нарос, отяжелел влекомыми в своих недрах камнями, кусками опалубки, углём, выбитыми стойками и мчался следом. Проплыл захлебнувшийся Решетов, за ним Водяной, вытянув руки вдоль спины. Сергей обмер и побежал следом за звеньевым, доставая на бегу самоспасатель.

Но впереди тяжело осел свод, прямо на ленту, в нескольких шагах от Сергея, в глазах которого пробежала вся его жизнь и почему- то Танюшка, стоящая на кухне в коротком, бесстыдном халатишке, с мобильником в руке.

…

Танюшка нервничала. Она не могла включить компьютер.

– Ну, блин, дебильный бук! Включайся, а?

Она таращилась на потухший экран. Клацала мышкой. Решилась на последнее. Вытащить батарею. Нет… а вдруг Серёгина игра потеряется… Он тогда её пришибёт.

Танюшка набрала подругу.

– Оль… привет. Скажи Марику, пусть придёт с компом моим разберётся. Он глюканул. Да я не знаю! Чего ударило? В лаве? Твой пошёл на работу? Нет? Зачем спасатели?

Танюшка положила трубку и задрожала.

За окном лил дождь, на глазах превращаясь в колючую, каменную соль.

Неожиданно для меня лето в Сибири началось с жара и зноя. Дома же царила прохлада, толстые стены не пропускали жару, но как только я выходила на улицу, мне становилось дурно. Я накрывала голову, чем попало, и пряталась в тень. Тень, к сожалению, оставалась только у подъезда, от которого убийственно несло котами, прайдом, стадом котов, постоянно кочующих из окна бабы Тони – во двор.

Палисадов, как в Москве, тут не делали нигде, поэтому трава под домом была закатана в асфальт, коты плодились адски и вся эта армия, как волна, ходила туда и обратно в подвал и в бабкину форточку. Но не одни коты мучили нас, но и тараканы, которые вскоре пришли от неё. И не просто пришли…

Бабка Тоня, видите ли, злая на местного" смотрящего» пса Колька и его, в принципе, небольшую и весьма приличную во всех отношениях стаю, вызвала очистку, предварительно спрятав своих котов.

С Кольком я дружила. Он ходил за мной зимой, когда я выбегала из подъезда в одной футболке и звала его через пургу, он обваливался на меня, вместе со снегом, кидался лапами, фыркая и весело лая.