Вот о чем спрашивают меня мамочки на детских площадках:

– Сколько вам (о ребенке)?

– Своя или снимаете (о квартире)?

– В декрете или работаешь (обо мне)?

Скукотища…

А вот чем интересуются ребятишки:

– А вы любите ее (про дочь)? А когда большая будет, будете любить?

– А он хороший (про мужа)? Он вам ромашки дарит?

– А вы умеете по деревьям лазать? А если придется?

– А вы бы улетели жить на Луну? А если с семьей?

Вот об этом говорить интересно. Это, правда, важные темы.

Инга Валерьевна, лечи свою ангину и выходи гулять – без тебя плохо. И странные тети спрашивают меня про то, ходим ли мы в горшок и до какого года у нас ипотека.

Скукотища…

Перечесть мои родительские заметки, так и впрямь выходит, что матерь из меня ангелическая, почти что божья. Само собой, и прикрикнуть могу, и устало-злой бываю, и «не подходи ко мне, ребенок» бывает чаще, чем хотелось бы. Но это еще полбеды. Самый рок-н-ролл, когда именно с лояльностью и приятельством перегибаю палку. Иногда у меня бывают заскоки, и болтаю с дитем без скидки на возраст. Это вот очень зря. Например, на днях.

– Ааааа, не хочу я учить этот стих, – поднывает Карамель. – Белая береза… Под моим окном… Не хочу!

– Очень даже тебя понимаю, – говорю я. И в этот момент во мне просыпается Прогрессивный Педагог (кто-то вроде Халка, знаете. В пучинах личности адекватной – личность мало контролируемая).

Прогрессивный Педагог (далее – ПП) жаждет заинтересовать. Мечтает поделиться. Алчет восторженных глаз и пристального внимания. Грезит тем, что будет дитю интересней соцсетей.

– Ребенок, а ты вообще знаешь что-нибудь о поэте, который про березку написал?

– Неа, – радостно отзывается дочь и садится поудобней. Она знает: коль в маме разбушевался ПП, то ща будет интересно.

– Он был красавчик. На Эдриена из «Леди Баг» похож. Блондин, любимец женщин. И вот трагическое что-то есть в его стихах, да? Чувствуешь? А знаешь почему?

Далее следует коротенькая лекция, после которой просветленная и просветлевшая Амель выдает:

– Мам, если он был алкоголик, то я не буду его стих учить. Фуууууу!

– Ребенок! Ты ничо не поняла, садись обратно.

Второй заход Прогрессивного Педагогизма оканчивается в номере гостиницы «Англетер», где найден труп Сергея Есенина.

– Мам, он еще и самоубийца был?

Тут очухиваюсь я, Прогрессивный Педагог изгоняется за то, что наболтал лишнего.

– Дитя! Это всё неважно. Давай я тебе скажу один красивый факт, и ты запомнишь только его?

– Ну ок.

– Он был влюблен в танцовщицу, ее звали Айседора. Ай-се-до-ра. Красиво, правда?

– Ну так…

– Кароч, ты идешь и учишь про березу! – заканчивается моя лояльность всегда внезапно.

– Иду и учу! И все-таки… Пил, правда? Или ты это придумала?

– Ну, немножко пил. Но стихи ж хорошие, м?

– Лучше, чем Пушкин, всяко уж.

– Я так не думаю, но об этом мы поговорим в другой раз.

Дочь плетется в детскую учить «Березу».

Слава те хоспади, они Шиллера пока не проходят. А то б я понарассказывала…

В голове своей я непрерывно, изо дня в день, пишу книгу наставлений своим дочерям. Им, конечно, эти наставления до лампочки. Их, разумеется, будет лепить только их опыт. Но кому-то я же писать должна. Вот и пишу им.

«Дщери мои, будьте всегда…» – начинается моя книга. Начинается и тут же заканчивается. Какими будьте? Девочки мои, вы вольны быть такими, какими вздумается. Единственное, чего прошу от вас – воли. Характера. Без него человек – не человек.

Я живу в тревожное и больное время, потому как количество пророков множится ежесекундно. И у каждого своя правда, а в сумме – никакой. Житейская мудрость плавает по соцсетяшечкам, кочует лайками, дрейфует репостами, но, что примечательно, – не тонет. Это, в общем-то, только подтверждает мои страшные догадки о составе и природе умных соцсетевых изречений.