– А вы как думаете? – наконец вопросом на вопрос ответила девушка. – Эти лиерархенские твари пытались убить меня, а в итоге погиб мой муж! Неужели вы думаете, что я всё оставлю вот так, буду отсиживаться по лечебницам, пока мои товарищи храны гибнут на улицах?! Я – самый сильный чар этого мира, стану упиваться горем, пока может не вернуться кто-то ещё?! Чей-то муж, брат, отец, чья-то жена, сестра, мать?! Да как вы смеете быть обо мне такого мнения?! – её руки объяло белое пламя, и Ника со всей силы стукнула ладонями о столешницу, прожигая её, словно раскалённый нож – масло.

Взгляд мужчины затуманил первобытный страх. «Правильно боишься, тварь, – подумала в гневе Ника, смотря на него через состояние перехода и видя, как от его тела накатывает дрожащая рябь непомерного ужаса. – Вы все виноваты. Все. И в этом мире, и в том.»

Желание создания волны подобно той, что охватила её, когда погибли друзья, захлестнуло разум. Сжечь… Всех. Без разбора. Без жалости. Проклятущая прогнившая система!

– Довольно. Надеюсь, больше ни у кого нет вопросов к самоотверженной госпоже Велант? – голос Лайенирты, казалось, проник в сознание, будто огнетушитель пытаясь загасить в нём пылающий гнев.

В зале повисла гробовая тишина. Ника выдохнула и «стряхнула» огонь с ладоней, одновременно выходя из состояния перехода. Она окинула присутствующих тяжёлым пронизывающим взглядом.

Нет, желание спалить их у неё не пропало, но – какой в этом толк? Каждый здесь – болванка, слишком высокого мнения о себе, но тем не менее – пустышка. Убьёт их всех, на их место придут другие. Такие же. Или хуже. А её, слабую и опустошённую, навсегда упекут в лечебницу. Это – не выход. Систему можно разрушить только целиком, планомерно, от основания до всех её нескончаемых голов.

– Главнокомандующая, прошу вас разрешить мне вернуться к дозорам с завтрашней ночи, – нарушил тишину спокойный голос Ники.

– Разрешаю, – кивнула Лайенирта, сверкнув одобрительным взглядом. – Раз вопросов к вам больше нет, вы можете идти.

Коротко кивнув, Ника направилась к выходу, не сказав больше ни слова. Всех присутствующих она хорошо запомнила в лицо. Сегодня госпожа Велант не лгала и не лукавила ни в одном своём слове.

Первый дозор стал для Ники спасением, прежде всего, от самой себя. Прошлую ночь она провела у Люси, но спала плохо и пришла к выводу, что нагружать других людей своим присутствием не стоит.

Весь прошедший день Ника бесцельно слонялась по Тенерису, словно пытаясь физической нагрузкой выдавить боль из себя. Ничего не получилось. Только к душевной боли добавились усталость и тяжесть в теле.

Окинув взглядом свою сегодняшнюю команду и приветственно кивнув, Ника залезла внутрь унарта и закрыла за собой дверь. Храны удивлённо переглянулись, а она уставилась перед собой пустым взглядом.

Как ни старалась, Ника не могла пересилить себя и забраться в клетку на крыше – слишком живы были ещё воспоминания о том, как они вместе с Касом ехали в ней на концерт. И тепло его тогдашней улыбки раскалённым клинком рассекло душу. Ника зло скрипнула зубами и закрыла глаза, не позволяя течь слезам.

Унарт добрался до отведённого ему этой ночью сектора и остановился. От обострившихся эмоций чувствительность повысилась в разы. Ника ощущала червоточину через три сектора отсюда, но в отведённом ей пока что было глухо. Она одарила команду угрюмым взглядом, первой выбираясь наружу.

Ночь. Тишина. Ни малейшего дуновения ветра. Только пара тусклых фонарей, скорее мешающих зрительному восприятию, чем помогающих ему. «Мрак,» – вспомнилось Нике любимое ругательство Сариты, и на душе ещё больше заскребли кошки.