Когда-то давно я совершил страшную ошибку, о которой не могу забыть. Эта ошибка в корне изменила мою жизнь и, если бы не отец, то я бы мог и подсесть на наркотики из-за чувства вины. Я считал себя ничтожеством, который не имеет право жить. И что таить, считаю себя таковым до сих пор. Содеянное мной не подвластно оправданию.

Мы с Райли вошли в светлую гостиную. Там сидел отец, читая газету.

– Здравствуй, отец, – подал я голос.

Он оторвался от чтения и снял очки, оставляя все на журнальном столике.

– Здравствуй, сын, – поздоровался он со мной в своей неизменной, серьезной манере.

На этом наш словесный диалог закончился. У нас с ним натянутые отношения, но мы стараемся не показывать этого домочадцам, делая вид, что время сглаживает все, и даже меняет отношения в лучшую сторону. Но те обстоятельства прошлого со временем никуда не исчезли, как бы нам этого сильно хотелось. Они остались и призрачной дымкой продолжают окутывать нашу семью.

Мама с Райли за много лет отвыкли от семейной драмы, которую я устроил. А вот мы с отцом помним все так, будто это случилось вчера.

Несмотря на напряженные отношения, мы с отцом способны на общение и можем о многом поговорить. После того, как он поднял бизнес, на нас отныне уходит больше отцовского внимания. В дестве же мы с Райли его практически не получали. И, возможно, поэтому я был тем, кем был – считающий, что для меня все в доступе, даже отвратное поведение.

Райли плюхнулся на мягкое белое кресло и так, что задел рукой старинный светильник. Он быстро среагировал и поймал его, а мы с отцом напряглись и уже дернулись с мест, чтобы поймать эту ценную вещь. Когда Райли вернул его на место, мы все выдохнули и расслабились.

Отец провел ладонью по лбу, словно вытирал моментально вышедший пот.

– Ничего не трогай, умоляю тебя, – взмолился он, медленно откинувшись на спинку дивана.

Я сел рядом с отцом и сглотнул напряжение.

– Не дом, а музей какой-то, – с недовольством пробормотал Райли. – Как только мы с Дэвидом выросли, мама сделала из гостиной хрен пойми что.

– Это стиль барокко, невоспитанный ты мальчишка! – послышался строгий голос мамы, которая шла из столовой, а за ней шагала Ариэль.

– Это не значит, что дом надо обставлять всякой антикварной ерундой, – продолжал возмущаться брат.

Мама тут же дала ему подзатыльник, когда приблизилась к нему.

– Эта ерунда стоит дороже, чем твоя машина.

Ариэль подбежала ко мне, и я поднялся с дивана, чтобы ответить на ее объятия. Она прижалась к моему телу, а я принялся притворяться и заботливо погладил ее по черным волосам, целуя в макушку. Мама смотрела на нас влюбленными и восторженными глазами.

– Дэвид, я так рада тебя видеть! – объявила Ариэль с восторгом, смотря на меня с любовью.

Я улыбнулся и коротко поцеловал ее в губы, которые меня уже давно не манят. Даже уже отторгают, зная, что я не единственный, кто целует их.

Наши идеальные отношения – это идеальная картинка для общественности и семьи. Истина же раскрывается, когда мы остаемся наедине. Ариэль тоже умеет играть на публику и выражать идеальное счастье.

– Как отдохнула?

– Ой, замечательно! Очень жаль, что тебя со мной не было, – выражая печаль, проговорила Ариэль.

– У меня сейчас очень много работы, – в который раз напомнил я ей.

Ариэль с недовольством посмотрела на меня, но это заметил только я. Если бы не окружение семьи, то она бы уже начала скандал.

– Да, Дэвида сейчас нельзя дергать, – присоединился отец к моим словам, поднимаясь с дивана.

– Хватит о работе. Пойдемте скорее за стол, все стынет, – потребовала мама и вся семья направилась в столовую.