Савватеев отмечает антропоморфную фигуру с головой и рогами лося, жезлы, имеющие вставки в виде голов лося, и делает вывод, что "всё это отражает важную роль образа лося в идеологических представлениях людей". Особенно характерная для петроглифов Белого моря очевидная связь образов гуся-лебедя и лося рождает следующий вопрос: если принять в общих чертах гипотезу Раевского о причинах сакрализации водоплавающей птицы, то в чем причины сакрализации образа лося, с которой мы сталкиваемся на неолитических петроглифах Беломорья и Онежского озера?

Для хотя бы очень приблизительного ответа на этот вопрос мы должны знать следующее: во-первых, что же это за животное – лось?

И, во-вторых, какова была палеоклиматическая ситуация в период пятого – третьего тысячелетий до нашей эры на территории севера, там, где создавались в это время петроглифы с изображениями гусей, лосей, оленей. Итак, лось, образ которого связан с образом водоплавающей птицы, в свою очередь, являющейся в традиции аналогом коня,– это самый крупный современный олень, древний обитатель европейской части нашей страны.

На территории России костные останки этих животных встречаются как в слоях верхнепалеолитических, так и неолитических стоянок древнего человека. Их обнаружили в лесостепной и лесной зонах Восточной Европы, на Урале и даже в Северном Причерноморье.

Филонов отмечает, что в эпоху неолита и энеолита на юге России лоси никогда не были многочисленны, и это естественно, так как лось довольно плохо переносит жару.

По типу зубов и строению своего желудка лось относится к животным, питающимся листвой, побегами и корой деревьев и кустарников, болотными растениями, но не включающим в свой рацион жесткие полевые и степные травы. Тип питания лося свидетельствует о приспособленности данного животного к жизни в определенной природной среде, отнюдь не южного характера.

Баскин пишет: "Сопоставляя все факты – палеогеографию ископаемых остатков, особенности экстерьера, специализацию двигательного аппарата, пищеварительной системы, современного биотонического распределения и питания", можно сделать вывод о том, что "лоси сформировались как вид, приспособленный к таёжным заболоченным лесам и поймам рек" . Для лося предпочтительней сосняки с осиной и березой, ельники, граничащие с сосняками и осиновым мелколесьем, приручьевые многоярусные ельники, сосновые боры с можжевеловым подлеском.

В отличие от юга, в центре и на севере Восточной Европы ареал лося огромен. Он ограничен с севера южной частью Кольского полуострова, побережьем Белого моря и устьем реки Печоры.

Если мы обратимся теперь к той климатической и ландшафтной ситуации, которая была характерна для центра и севера европейской части России в период конца мезолитической-неолитической эпохи, времени, когда создавались петроглифы Онежского озера и Белого моря, то выявится интересная картина.

Согласно данным радиоуглеродного анализа, проведенного в лаборатории Института геохимии и аналитической химии имени Вернадского АН СССР, в образцах торфа, относящихся к периоду семь тысяч семисотый – три тысяч двести лет назад (среднему голоцену), взятых из болот Новгородской, Ленинградской, Ярославской и Калининской областей, "пыльцевидные спектры отличаются высоким содержанием пыльцы широколиственных пород. Здесь расположены кульминационные пункты кривых дуба, вяза, липы, орешника и ольхи. Средний голоцен очень чётко вырисовывается как голоценовый климатический оптимум".

Причем распространение широколиственных пород на этих территориях началось значительно раньше, примерно от десяти тысяч лет назад. Таким образом, на территориях, находящихся несколько южнее побережий Онежского озера и Белого моря, с начала шестого и до конца второго тысячелетия до нашей эры шумели леса из дуба, липы, вяза, ольхи, сосны и березы. Климат был значительно теплее современного, и средние температуры лета были выше примерно на четыре градуса. Что же касается более северных территорий, то и здесь климатическая обстановка в период голоценового оптимума, продолжавшегося почти пять тысяч лет, значительно отличалась от современной.