Нищий барин Иванов Дмитрий

Герман Карлович, он же Гера, владелец небольшой лавки по продаже бумаги, наслаждался заслуженным отдыхом. Массажистка – девица лет двадцати – ловко сняла с него все заботы прошедшей недели, и теперь он расслаблялся в бассейне, куда попал сразу после финской сауны. Голова его, как у истинного философа после третьей рюмки, рождала самые неожиданные мысли. Одна из них была до безобразия проста: «Надо бы съездить к родителям в деревню». Всего-то час езды на такси – и он окажется в старом добром родительском доме, окруженный привычными вещами и запахами.

“А чего тянуть?” – подумал Гера, оделся, вызвал через приложение «Яндекс Такси» машину и на всякий случай набрал телефон матери.

– Ой, Гера позвонил! – раздался неожиданно веселый и слегка нетрезвый голос в трубке. – Поздравить хочешь?

Гера слегка смутился.

– Привет, мам! А я к вам собрался. Через час буду.

После слова “поздравить” его озарило: «Так ведь сегодня у матери день рождения! Вот откуда веселье!»

– С днём рождения, мам! Всего тебе самого!

– Спасибо! – почти пропела довольная мама и добавила для кого-то в комнате: – Сынок звонит.

«Как удачно вышло! Вроде я и не забыл», – с облегчением подумал Герман Карлович, усаживаясь в такси.

Однако благодушное настроение вскоре исчезло.

– Добавить бы надо! – с акцентом произнёс водитель, увидев пункт назначения на экране навигатора.

– Цена по приложению! – возмутился Гера.

– Не поеду за такие деньги! – неожиданно зарамсил таксист. – Я не обязан. Мало ли что там в приложении пишут! Я вам не раб! Отменяй заказ!

– Сколько ты хочешь? – спросил Гера, хотя на языке вертелось: – «Сам отменяй и вызывай полицию, я так просто из их машины не уйду». Он уже делал так один раз в жизни и своего добился, но нервов потратил на нищеброда-таксиста без меры.

– Другой разговор! Пятьсот накинь, и вперёд! – глаза таксиста загорелись.

Гера, вздохнув, достал пятихатку и передал её водителю.

– Остальное потом, – твёрдо сказал он, явно решив не уступать больше в этом торге.

Но пятихаткой дело не ограничилось – таксист продолжал ныть, что едет по ухабам, что далеко, что опасно, что “Яндекс Такси” – жлобы. «Как будто его туда насильно загнали работать», – подумал Гера, надеясь, что водитель не превратит поездку в часовую лекцию на тему "Как тяжело быть таксистом в наше время".

– А можно молча ехать? – наконец не выдержал Герман Карлович.

Таксист, явно обидевшись на такое грубое замечание, обернулся к нему с возмущением:

– Да что ты понимаешь?

И, как положено в таких случаях, потерял дорогу из виду. Это была роковая секунда. Машину резко бросило в сторону – она нырнула в яму, коварно притаившуюся на обочине дороги, затем ещё одно неверное движение таксиста, судорожно пытающегося вернуть власть над железным конём, и… бац! – такси на полном ходу врезается в ближайшее дерево.

Темнота. Где-то далеко мелькнул свет. Голоса. Глухие, неясные, будто сквозь сон.

– Барин, барин, вы как?

– Ой, и Тимоху убило!

Гера открыл глаза и осмотрелся. Вместо вечера был светлый день. Вокруг десяток мужиков в лохмотьях, какие-то телеги, да и сам он лежит на одной из этих самых телег, разбитой о дерево. Рядом валяется другой мужик, по виду кучер.

Кучер, или кто он там, к счастью, оказался жив, так как открыл глаза и произнёс:

– Съездил, называется, в деревню. Как я сюда попал? Киношники балуются, что ли? А зачем?

– Эй, ты из «Яндекс Такси»? – недоверчиво спросил Гера. – Я же твой пассажир. Что за цирк тут вокруг творится?

– Из такси, – подтвердил кучер, тоже пытаясь понять, что происходит. – Ты, кстати, похож на моего пассажира, но когда успел переодеться? А у меня руки и тело чужие. Это что, кино?

– Барин, испей водички, – мне суют баклажку с водой.

Оглядываюсь вокруг и понимаю – такое не привидится. Вместо нормальной асфальтированной дороги – пыльная тропа, вместо вечера – день, вместе поздней осени – лето! Но самое главное то, что я узнаю местность! Вон пригорок, с которого мы скатились на телеге, вон там двугорбая гора вдалеке виднеется, а вот «гадун-камень» – огромная глыба около дороги при въезде в деревню. Я её помню с самого детства, лет с трех! Бабушка рассказывала, что название эта глыба размером с трехэтажный дом получила из-за гаданий там деревенских девок в старину. Но и это ещё не все, впереди виднеется деревня: ряд плохоньких домиков, огороженных жердинами, и церковь, ещё строящаяся, но узнаваемая. Церковь я тоже помнил и в голове даже всплыла дата её постройки! В 1996 году ей исполнилось ровно 170 лет, а на следующий день после своих «именин» она сгорела от удара молнии. Об этом в газетах писали и по телевизору говорили, вот и запала цифра в голову. Только вернули церквушку хозяевам, и на тебе – сгорела. Судя по всему, сейчас 1826 год. Дата ничего мне не говорит, кроме вложенного в голову советской пропагандой восстания декабристов, и то – было оно или нет, не помню. Рядом, потирая огромную шишку на голове, кучер-таксист задаёт глупый вопрос:

– А чего светло-то так? И тепло?

Смотрю на себя и едва узнаю. Моё тело – молодое, лет двадцати пяти, не больше, и, что важно – одет я весьма неплохо для этой эпохи. И окружающие глядят на меня с почтением. Хотя, глядит всего пара человек, остальных глаз не поднимают.

Решение приходит молниеносно. Наклоняюсь к таксисту и шепчу:

– Мы в прошлом. Если не хочешь на костёр, как колдун, попасть – молчи. Я тут, судя по всему, главный.

Кучер посмотрел на меня с изумлением, но кивнул, явно решив, что в такой ситуации лучше не спорить. Он замолк и тоскливо огляделся вокруг. Отхлебываю из деревянной баклажки холодной и удивительно вкусной воды и, повернувшись к окружающим, говорю:

– Что глазеете, коня спасайте!

Наш “двигатель” мощностью в одну лошадиную силу валялся в остатках упряжи, явно тоже пострадав от недавнего «ДТП». Моё ободранное воинство опомнилось и кинулось спасать коня, оставив мне лишь одного собеседника, которого я опять же случайно знал по имени. Это был первый батюшка в новой церкви, или приходской священник – кто их там разберет? Имя у него было Герман. Об этом тоже писали в газетах! А вот как зовут меня, или, например, кучера, я не помню. Герман одет, конечно, бедновато, но все же не так, как остальные – этот хоть не оборванец. На груди у него висит огромный крест, внушающий уважение.

– Что, Герман, веди меня домой, о коне без нас позаботятся.

– Барин, Алексей Алексеевич, куда вам своим ходом? Сейчас кликну ещё телегу. Ой, зря вы решили озоровать, да с горки так лететь! – запричитал священник, решая сразу несколько моих проблем.

Во-первых, я – барин и теперь знаю своё имя, во-вторых, я не спалился и с именем священника – правильно его вспомнил, в-третьих, меня отвезут домой, и не надо гадать, где он находится.

– Слышь, Алексей Алексеевич! – внезапно решил открыть рот таксист. – Как бы нам домой попасть?

Сука! Сказал же – молчать! Вот как его заткнуть?

– Ты что, Тимоха, ополоумел? Сначала чуть Алексей Алексеича не убил, а теперь дерзишь? – встал на мою защиту поп.

– Да я обернулся только… , – попытался оправдаться кучер, явно говоря про автомобильную аварию. – И не Тимоха я, а Адам…

– Вот ирод! Адам он! На тебе! – и могучий поп врезал своим посохом по голове кучера, попадая не иначе в больное место таксиста и повергая того в беспамятство.

Ну какой полезный человек этот поп – решил ещё и проблему с сильно болтливым, но тупым попаданцем!

Коня не спасти! Лица моих крепостных по этому поводу выражали вселенскую скорбь, мне же лично было пофиг. Пусть сами переживают, а у меня и без того голова раскалывается. Вскоре приехала телега, и нас с таксистом аккуратно погрузили на солому. Комфорта там было мало – солома колючая и жёсткая, к тому же пахла навозом. Ну да ладно, как говорится, не до жиру.

Зря я опасался, что не найду барский дом, он был единственный двухэтажный на всю округу. Осторожно захожу, передвигаясь с помощью священника, внутрь, где меня встречает охающая жабоподобная бабища, тем не менее вкусно пахнущая свежеиспеченной сдобой.

– Матрёна, осторожнее, барин покалечился! – сурово произносит Герман, взяв ситуацию под контроль. – И пошли кого в город за лекарем.

– Тимоху тоже в дом тащите, – отдаю приказ пейзанам. – И отправляй за лекарем немедленно, худо мне.

Шатаясь, бреду в свою комнату. Ну, как в свою… Она точно моя, раз ноги сами несут меня в нужном направлении. Первым делом – на горшок. Он стоит за ширмой, как я и предполагал. Потом срочно захотелось курить. Где там моя табакерка? Но тут меня пронзила мысль: откуда я это могу знать? Я ведь понятия не имел, где находится эта комната, не говоря уже о горшке. Да и курить я бросил ещё в десятом классе! Кидает в холодный пот, но сейчас не до рефлексий – боль накатывает волнами, сил терпеть просто нет. Похоже, тушка барина, в которую я переселился, серьёзно пострадала. Чувствую, как теряю сознание и проваливаюсь в беспамятство.

Очнулся от резкой боли в руке. Кто-то колет меня чем-то острым, и это вовсе не сон. Открываю глаза и вижу толстого дядю с таким важным выражением лица, которое не у каждого губернатора бывает. Кошу глаза вниз и ору:

– Ты зачем в меня ножиком ткнул?

– Не извольте волноваться, барин. Дурную кровь надо спустить!