В его голове вновь всплыли слова Жизни о балансе, о вечном круговороте. Жизнь и Смерть. Созидание и разрушение. Даже для бессмертного существовала… смерть. Просто… другая. Смерть… воспоминаний. Смерть… чувств. Смерть… самого себя.

– Девять лет в одном месте, – продолжил Нимп, словно говоря сам с собой. – Я уже отвык так долго жить… оседло. Пришлось привыкать заново… чтобы потом опять привыкать… путешествовать.

Он вздохнул. Жизнь – это вечное привыкание. К новому миру. К новым людям. К новым… потерям.

– Ну что, – сказала Лиамма, прерывая его размышления, – раз мы уходим завтра, то… пора ужинать. И готовиться к дороге.

– Идем, папа, – Тия потянула Нимпа за руку. – Я хочу кушать!

Нимп улыбнулся и пошел за ней в дом. Он чувствовал, как его сердце наполняется теплом. У него была семья. И это было… все, что имело значение. Остальное… лишь иллюзия.

Переступив порог волшебного дома, Нимп ощутил знакомое чувство уюта, смешанное с… чем-то непонятным. Словно дом, который так долго был для них временным пристанищем, теперь стал… слишком знакомым. Слишком… оседлым.

– Дом, милый дом, – произнесла Лиамма, улыбаясь Тие, которая с любопытством осматривала комнату. – На время он стал нам родным.

– Да, – согласился Нимп, его взгляд был направлен в сторону камина, где трещали дрова, отбрасывая теплые отблески на стены. – Сражение с драконом в горе… спасение Тии Ксеносом… – он задумчиво покачал головой. – Это уже истории… многих лет назад. Хоть и происходили… здесь.

Он взглянул на Ксеноса, который с трудом запрыгнул на любимое кресло у камина и устроился там, свернувшись клубком.

– Девять лет в одном месте… – продолжил Нимп, словно говоря сам с собой. – Я уже отвык так долго жить… оседло. Пришлось привыкать заново… чтобы потом опять привыкать… путешествовать.

Он вздохнул. Жизнь – это вечное привыкание. К новому миру. К новым людям. К новой… жизни. И к новой… смерти. Он посмотрел на Тию, которая с увлечением разглядывала книги на полках, и на Лиамму, которая разбирала вещи в повозке. Они – его семья. И он будет защищать их. Всегда. Даже если ему придется за это заплатить… собой.

Тия, в свои шестнадцать лет, была не похожа на других детей деревни. В ее глазах, обычно лучистых и веселых, скрывалась… глубина. Понимание мира, которое приходило не с опытом, а… с знанием. И это знание она черпала из дневников Нимпа.

Нимп, понимая, что Тие нужно знать правду о его прошлом, о его ошибках, предоставил ей доступ к своим записям. Он не скрывал ничего – ни своих сомнений, ни своей боли, ни своих грехов. Он хотел, чтобы она сама сделала выводы. Сама решила, кто он – герой или злодей.

И Тия… она поняла. Она поняла, что Нимп – не идеальный герой из сказок. Что он – человек, который совершал ошибки. Который страдал. Который… искал свой путь. И это понимание не оттолкнуло ее, а… сблизило с ним. Она видела в нем не только силу и мужество, но и… уязвимость. И это делало его в ее глазах… еще ближе.

Она росла с пониманием, что в жизни есть… сложный выбор. Что не всегда есть однозначные ответы. Что иногда приходится выбирать… меньшее из зол. И это делало ее… мудрее своих лет.

Она часто задавала Нимпу вопросы о его прошлом, о его решениях. И он, хоть и не всегда мог найти ответы, старался быть с ней честным. Он рассказывал ей о своих сомнениях, о своей боли, о своих потерях. И Тия… она слушала. Она впитывала его слова, словно губка. И они… меняли ее.

Она научилась… мыслить. Анализировать. Делать выводы. Она не просто принимала все на веру. Она задавала вопросы. Искала ответы. И это… делало ее… особенной.