Тихон сам поверил в то, что говорил, и с большим пылом продолжил:

– Он наверняка уже все обдумал, раз узнал о моей предстоящей командировке.

О командировке Тихона в холдинге знали все. Он сам о ней трубил на каждом шагу и не отдавал себе в этом отчета.

– И вернусь я к разбитому корыту.

В этом можешь не сомневаться, подумал Захар

– Гения – вон. Балбеса оставить. С ним спокойнее. Пусть работает за двоих. И не смеет просить прибавки. Уволю. За вольномыслие. Есть что еще?

Захар сочувственно вздохнул.

– Боюсь, что да.

У Казимира в душе ликует. Он упивается лицемерием босса. Тихона он давно уже ни во что не ставит.

А Тихон с отрешенным видом, готовясь к худшему, сквозь зубы цедит:

– Валяй. Показывай.

Он сидел напротив монитора, ставшего ему заклятым врагом, как старый ворон сидит на суку в непогоду, проклиная всё и вся на свете.

Он хочет и не может отвести глаза от экрана.

На экране монитора появляются Анна с Верой. Одна из них поправляет чулки. Лицо Тихона расцветает в улыбке.

– Вот это я люблю. Еще не порно, но уже секс. Мягкая эротика. Благодарю. За смену темы.

Захар ни мало удивлен. Порно и Тихон – понятно. Но откуда взялась мягкая эротика?

Сейчас ты увидишь развитие темы, мысленно добавляет он.

Казимир весь внимание на экран. Ему теперь не до Тихона и даже не до босса. Он видел и слышал одну только Веру.

Сюжет в мониторе идет своим чередом, и с каждым витком лицо Тихона все больше вытягивается.

Вот он закончен, и гаснет экран. Какое-то время Тихон не в силах сказать ни слова.

– Н да… – мычит он наконец. – Вот только так и узнаешь, каких сволочей содержишь на свои деньги.

– Извини, Тихон, – смиренно сказал Захар.

– За что извини?

Захар скривился и отвел глаза в сторону.

– У меня гадливое чувство, будто я в замочную скважину слежу за чужой жизнью. Думаю подать в отставку.

– Перестань, Захар, – отмахнулся Тихон. – Это работа и ничего личного. Кстати, я плачу за нее неплохие деньги. Подумай об этом перед отставкой.

Впервые за время пребывания в мониторной Тихон улыбнулся

– Вот так-то…

Ему приятно сознавать, что все люди в этом мире продажны, и главное в отношениях с ними не переплатить.

– А как ты догадался поставить камеру в бабий туалет?

– А где еще они бывают болтливы?

– Болтливы они везде и всегда. А в туалете чувствуют себя в полной безопасности. И потому наглеют, – сказал Тихон.

Он встал и решительно заходил по комнате. В его облике чувствуется собранность человека, принявшего окончательное решение.

– Значит так: баб отправим в Сибирь с ревизией на буровые. Пусть узнают цвет нефти в натуре, а то привыкли к шуршанию нефтедолларов и еврокупюр у себя в кармане и дальше бутиков носа не суют. Там же распорядись насчет корпоративной вечеринки, и чтоб после нее мужики с буровых оприходовали обоих мочалок у себя в койках.

Тихон вздыхает.

– От встречи с жизнью никто не застрахован. По возвращении в Москву уволить обоих за безнравственное разложение.

– А не круто ли, Тихон? Все-таки женщины… В возрасте. Им трудно будет найти работу, – вроде как пытается вступиться за них Захар.

– Тогда с недельным пособием. И с интимным корпоративом. С той, пухленькой.

– Молодожен… – напомнил ему Захар.

– Захар, это нетактично. Тем более, при Казимире.

Казимир в молчаливом негодовании закусил губу.

Раздался телефонный звонок, и все переглянулись. После паузы трубку взял помощник начальника особого отдела службы внутренней безопасности и, не слушая, передал ее своему боссу. Через секунду тот протянул ее Тихону.

– Жена, – коротко бросил он.

Приняв трубку, Тихон продемонстрировал незаурядный талант: он одновременно и сморщился, и с наигранной радостью проверещал: