По коридору, освещенному люминесцентными лампами, с выложенными белым кафелем стенами и, несмотря на все ухищрения, остающимся чрезвычайно мрачным, Стас в сопровождении служащего морга прошел в зал с холодильными камерами. Адвокат остался в приемной, объяснив это тем обстоятельством, что с некоторых пор посещения подобных учреждений плохо сказывается на его самочувствии. Стасу было предъявлено тело брата, извлеченного из камеры, и служащий, привыкший к подобным процедурам, безучастно расстегнул молнию на пластиковом мешке.

Он увидел лицо Андриса, бледное, как и подобает мертвому, с грубо зашитой на лбу раной. Бескровные губы, стрельчатые брови и прямой тонкий нос, сохранивший всю свою красу даже после катастрофы. Брат всегда гордился своим римским профилем. Он вообще был красавцем, настоящий Адонис, с ранней юности привыкший к женскому вниманию и обожанию. Он много чего знал и умел, его брат. Его работоспособности и въедливости в любых делах Стас завидовал с детства. Но подружки, вечно окружавшие его, слетавшиеся на свет его красоты и обаяния, были постоянным и главным увлечением Андриса. Вот почему он очень удивился, узнав, что у брата была невеста. Андрис часто говорил ему, что просто не имеет права жениться, дабы не лишать остальных того, что достанется лишь одной. Теперь он лежал в морге, а, как и при жизни, за его тело велась борьба. И в этой борьбе, похоже, победил адвокат Цирус, тоже считающий, что брату полагается успокоение. Чувствуя какое-то странное удушье, Стас знаком попросил закрыть тело и отступил к выходу.

Что бы ему делать без адвоката? Тот позаботился о транспорте, отпевании, костюме для Андриса, о цветах и венках, рытье могилы и множестве других мелочей, о которых Стас даже не подозревал. И его благодарность Цирусу, высказанная за обедом в уютном ресторанчике, была искренней.

– Спасибо вам, мэтр! Не будь вашей помощи, я бы, боюсь, просто не справился. Оказывается, чтобы проводить в последний путь близкого человека, нужно знать, как это правильно сделать. Наверное, живя длительное время армейской жизнью, я позабыл насколько сложна она на гражданке.

– Не за что, Станислав. Не говоря уж о своем долге душеприказчика, я был по-настоящему привязан к вашему брату. Не скажу, что мы были друзьями, а вот приятельские отношения нас связывали. В вашем брате было море обаяния, он любил жизнь и умел ей наслаждаться. Поверьте, старику, это редкое умение, доступно в наши дни не каждому. Оно проявляется не в прожигании жизни и не в пользовании дорогими вещами, не в безумных тратах. Оно – в другом. Андрис много работал, любил риск, зато и отдыхал со вкусом. Прискорбно, что смерть настигла его в таком молодом возрасте. Подумать только, ему было всего тридцать восемь лет! И как многого он добился. Увы, смерть забирает всех – и успешных, и отчаявшихся, и лучших, и худших. В этом качестве она поистине демократична. Поэтому я рад, что хоть в такой скромной мере могу оказать помощь его брату.

Слушая адвоката, Стас подумал о том, что на самом деле мало интересовался жизнью Андриса. После его ухода в легион, их встречи можно пересчитать по пальцам одной руки, да и были они по инициативе старшего брата, частенько наезжавшего в Париж. Теперь он узнаёт то, что мог бы знать давно, прояви хоть каплю любопытства, чем жил его брат. А вышло так, что со смертью матери, он уложил все былые привязанности на самое дно чемодана, который не собирался открывать, но зачем-то держал в своем шкафу. Стасу стало немного стыдно за свой эгоизм и душевную черствость. У Андриса всегда все отлично! Этот рефрен завистливо звучал в его душе, позволяя ограничиваться пустыми словами ежегодных поздравлений с днем рождения, Рождеством и Новым Годом.