Стас просидел в кафе до девяти часов вечера, затем вызвал такси и отправился в отель. Получив у девушки-портье ключ-карту и немного поболтав с ней о погоде, он вспомнил о костюме.

– Мне нужно погладить костюм, можно это устроить? – спросил он.

– Да, нет ничего сложного. Когда горничной удобно будет к вам зайти, чтобы забрать его?

– Через десять минут. Спасибо.

Стас поднялся на второй этаж. Его номер находился почти в середине коридора. Отель был современный, и коридорные на этажах не дежурили. Их роль выполняло видеонаблюдение. Люди привыкли к тому, что их поведение в общественных местах и на улицах отслеживается и не обращают внимание. А вот Стас заметил, что красный огонек на камере не горит, и позлорадствовал, что не все в отеле отлажено как надо. Далеко, ребята, вам еще до Европы, как не пузырьтесь.

С другого конца коридора, ему навстречу шел парень в наушниках и сосредоточенно жал клавиши телефона. На парне был толстый свитер и защитного цвета штаны. Сунув руку с телефоном в карман, он зачем-то отвел другую назад. Они сошлись у двери в номер Стаса, он как раз вставил карточку в замок и собирался открывать ее, когда парень, шагнув к нему, приставил к его спине электрошокер. От электрического удара сознание Стас не потерял, но способность к сопротивлению упала до нуля. Он стал заваливаться назад, парень придержал его и втащил в номер. В комнату вошел еще один человек и аккуратно закрыл за собой дверь. Пока один держал Стаса, прислонив к стене, другой прошелся по его карманам, бросая все на пол. Они переговаривались между собой, но Стас ничего не понимал, он ошалело водил глазами и пытался что-то сказать, беззвучно открывая рот.

День похорон журналиста Андриса Вазовича выдался солнечным и относительно теплым.

– Хорошее местечко для успокоения, – заметил инспектор криминальной полиции Алекс Кристианс. Он стоял под деревом в стороне от большинства присутствующих на похоронах. Сопровождавший его младший инспектор Гильберт Уйм только покачал бритой головой. По указанию Алекса он сосредоточенно водил своим айфоном по всему периметру, стараясь заснять на камеру как можно больше людей. Зато инспектор, засунув руки глубоко в карманы фасонистого плаща, имел время и желание для замечаний, пропитанных, как ему самому казалось, тонкой иронией. Действительно, кладбище одним своим крылом огибало сосновый лес, а другим выходило к морскому берегу и с места, где выкопали могилу, было видно море.

– Многолюдно, одних репортеров целая куча, – заметил «Усердный Гил», таково было прозвище Уйма в управлении уголовного розыска. Он пришел в полицию год назад после окончания магистратуры юридического факультета столичного университета. По мнению коллег, он был слишком хорошо образован для полицейского, что в сочетании с отсутствием опыта приводило иногда к непредсказуемым последствиям. Алексу «Усердного Гила» три месяца назад навязало вышестоящее начальство. По началу он пытался избавиться от не в меру резвого сотрудника, а потом свыкся.

– Если хоронят журналиста, кому же еще здесь быть? Вазович – парень известный. Он был постоянным участником криминального шоу на ТВ, забыл, как называется.

– «Отражение», – подсказал младший инспектор, бывший отличник и вообще эрудит.

– Вот-вот. А публика знает лишь тех, кто мельтешит в телевизоре. Из официальных лиц, кстати, всего двое: мэр городка и замминистра культуры.

– Вижу только мэра.

– А вон ту фигуристую даму слева? В белом пальто? Ее нельзя не заметить, глаз не пропустит. Это и есть замминистра. Очень отрадное зрелище, сразу понимаешь, что культура у нас на высоте.